Я помню приёмник с зелёным зрачком.
Была я тогда на земле новичком.
Приёмник был старый, громоздкий, любимый,
И кто-то в нём жил не вполне уловимый,
Который то песни задорные пел,
То грозно басил, то нещадно хрипел.
Но даже трещащий, хрипящий над ухом
Приёмник казался мне ласковым духом,
Чей вечером поздним горящий зрачок
Меня не давал ухватить за бочок.
А нынче всё за сердце больно хватает,
И доброго духа мне так не хватает.

Жизнь каждого — безвестного и великого, безграмотного и утонченного — всегда таит саднящую тоску о другом, более радостном существовании. Так рождается тоска по раю, по стране обетованной, грезы поэтов, системы философов, переливающееся из одной эпохи в другую томление по недосягаемым краям. «О вещая душа моя! О сердце, полное тревоги, о, как ты бьешься на пороге как бы двойного бытия…»

Для родины всегда находишь любое оправдание, как и для матери. Только сыновьям дано понимание материнского сердца, проникновение в его скрытую ласковость, в его муку, в его небогатые радости.

Обыденность — рай … и подарок … и чудо:
Шумела вода и гремела посуда,
Вели разговор, шелестели газетой…
Творился уклад, до сих пор не воспетый…
Уклад, бытиё и соборное действо,
Рутина отнюдь не святого семейства…
Возможно ль такое: все целы и в сборе,
И в полном покое житейское море…

Есть вещи, о которых очень трудно говорить и писать. Они лежат где-то на границе сознания, в той области, где живет поэзия и где рождаются чудеса (хотя в них принято не верить). Одна из таких вещей — чувство родственности у людей, совершенно не знающих друг друга.

Нельзя же всю жизнь думать только о том, что могло бы быть. Пора понять, что жизнь у тебя не хуже, чем у других, а может, и лучше, и сказать спасибо.

Если человек хочет выглядеть дураком, посочувствовать ему можно, помешать — нельзя.

Давайте признаемся себе в том, что старый добрый шоколадный торт помогает людям жить; мне он точно помогает.

Жизнь ведь дана не только для познания окружающего мира, но и для того, чтобы познакомиться с самим собой. Иногда люди проживают всю жизнь, а этого важного знакомства так и не заводят. А жаль: очень полезное знакомство

Давно ли покупали календарь,
а вот уже почти перелистали,
и вот уже на прежнем пьедестале
себе воздвигли новый календарь
и он стоит, как новый государь,
чей норов до поры еще неведом,
и подданным пока не угадать,
дарует ли он мир и благодать,
а, может быть, проявится не в этом.
Ах, государь мой, новый календарь,
три с половиной сотни, чуть поболе,
страниц надежды, радости и боли,
спрессованная стопочка листов,
билетов именных и пропусков
… показать весь текст …

Чадо мое, будь осторожен с театром, который называется миром, ибо оборванцы и обыватели на его сцене одеваются в одежды царей и владык. Некоторые кажутся таковыми истинно и обманывают воображение зрителей. Когда же представление заканчивается, маски снимаются, и тогда все являются такими, какие есть на самом деле.

Муж открывает Кузику консерву и рассуждает:
— Ну какой идиот называет еду кота «фрикассе из баранины», разве коты вообще едят в обычной, дикой жизни баранов?
Баран его по земле размажет.
Надо делать еду из того что коты действительно едят, «Рагу из мышатины», там или «ящерицы маринованные в мусоре из ведра».
— Ага, и еще праздничное спец-издание «со вкусом елки, пластикового пакета и дождика»

Мы — гении маркетинга ящитаю)))

Скороспелые суждения часто приводят впросак.

Потакать плохому настроению — вредная привычка.

— Здравствуйте, девушка, познакомимся, пообщаемся-прогуляемся?
— Здравствуйте. Ну, если ответите на три моих вопроса, идет?
— Да легко, спрашивайте!
— Что такое экстерриториальность? Кто такие малые голландцы? Что такое горизонт событий?
— Че? Типа, тест на интеллект, прикинь, Серый! Короче, первое — дипломатический термин, что-то вроде дипломатической неприкосновенности, но не для лиц, а для территорий, объектов разных, машин, формально, например, автомобиль посла считается территорией другого…
… показать весь текст …

Если человеку скучно с самим собой, вряд ли ему будет весело с другими.

Если хочешь, чтобы тебя все любили, будь готов любить всех.

Взглянул на сливу — хороша! А надкусил — червивая…
Вот так и мы с тобой, душа моя самолюбивая!

Под покровом звёзд и ночи, сумасшедшей свиты —
Чутко осязаемые — звуки танго Шнитке.
Ты — моя бессонница,
кареглазый лик.
По соседству — в горнице —
кроткий шелест книг.

Ты — моя бессонница, белая метелица,
Становлюсь твоею я временною пленницей.
И на среднем пальчике —
твой александрит —
Райским пёстрым пламенем
в спаленке горит.
… показать весь текст …

Чем выше уровень внутренней интеллигентности человека, тем меньше у него в запасе ярлыков для окружающих людей.