Видела, на рынке продавали
Счастье кусковое, на развес.
В руки половину килограмма.
Очередь такая! до небес,
Если всех поставить друг на дружку.
А на деле — километров пять.
Я решила: мне, пожалуй, нужно.
В самый хвост пристроилась стоять.
Слушала, о чем там разговоры.
Кто и что тут хочет получить.
Не произнесла сама ни слова,
Как-то не хотелось говорить.
Ух, ну и наслушалась историй!
Вот же жизнь бывает у людей!
… показать весь текст …

.
Я тебе не пишу стихов и не пощу тебя в соцсети. У меня от тебя любовь, легкий тремор, кредит и дети. Ты не даришь букетов мне и не возишь по ресторанам. От меня по твоей спине пробегают мурашек стаи.

У меня от тебя носки, потерявшие снова пару. У тебя от меня виски поседели, хоть ты не старый. Я доем за тобой салат. Ты помоешь за мной посуду. Я закутаюсь в твой халат, если запах твой вдруг забуду.
Ты не пишешь мне смс (кроме списков для магазина) и не ждёшь от меня чудес (ведь у нас их и так…
… показать весь текст …

Тебе говорили, мол, «Юра, мы всё про@бали». А ты улыбался с портретов, красивый, в медалях. Как будто тебе совершенно не стыдно за нас. А что ты нам, Юра, на всё это скажешь сейчас?
Мне кажется, мы про@бать умудрились планету. Маршруты теперь через кухню ведут к туалету. На звёзды смотреть полагается лишь из окна. Но звёздам не хочется в окна заглядывать к нам.
Какой теперь космос, когда и соседний район почти как Юпитер от нашего стал отдалён. Какие ракеты, «бураны», «союзы», окстись! Мы с бешеной скоростью кубарем катимся вниз.
Смотри на нас, Юра! И всем наверху передай, что мы променяли планету на Chivas Regal. Наш шарик, наш глобус, местами протерся до дыр, и мы в эту честь не выходим теперь из квартир.
Поехали, Юра, отсюда? Возьми нас с собой.
Чтоб шарик, как в песне, вернулся и был голубой.

Давай считать хорошими приметами любые бытовые неурядицы. И в мухах, перемешанных с котлетами, искать и находить сплошные радости.
Давай не прятать лучшее до праздников. Копить не вещи, а воспоминания. Ругать поменьше маленьких проказников, побольше исполнять им все желания.
Давай, мы будем чуточку волшебники. Без всяких зелий и волшебных палочек. И станем жить совсем не по учебникам, и будем жить совсем не ради галочек, и будем жить. И точка после этого. Не завтра, а сегодняшними днями.

Давай считать хорошими приметами любую вещь, случившуюся с нами.

Город! А снег, безусловно, тебе к лицу. Немного полнит, но тебе это очень кстати. Я тут по третьему еду вчера кольцу, и вижу тебя вдруг, в воздушном пушистом платье. Даже, признаюсь, не сразу смогла узнать: ты стал как будто юнее, свежее, что ли. Я ощущала щекой твои минус пять, было приятно, почти как пятерка в школе.

Город, давай до весны не менять одежд? Ты то в одном, то в другом, но всё время в сером. В моде, сказали, сегодня рубин и беж, только тем модникам я, например, не верю. В белом, ты царь. Как с открыток глядишь живьём. Шпилем Останкино гордо взрезаешь небо. Может, давай постоим на мосту вдвоём? Город и я, оба зимние, оба в белом.

Будем смотреть, как плывут по Москва-реке фары машин, проезжающих быстро мимо. В очередном проезжающем огоньке мы с тобой вместе войдём в белый цвет и зиму. Ты понавешаешь сразу везде шаров, ёлок наставишь штук триста, гирлянд повесишь.

Город, ты в белом чудесен, ты свеж и нов. Жаль, что сегодня ты бурый и серый месишь.

Кто бы вспомнил о нас, если мы с тобой были бы живы? Кто бы, всё переврав, наши тайны с тобой рассказал? Вечность все распрямит: серпантин и стальные пружины, только вечность поймёт, кто из нас с тобой всё-таки прав.
Кто бы смог разглядеть, что за нашими веками скрыто, если наши глаза нараспашку и смотрят, смеясь? Кто бы вспомнил о нас, если мы и не были забыты? А когда нас забудут — найдётся ли помнящий нас?
Знаю, что не споют о любви с тобой нашей романсов. Не напишут стендап и наверно не слож…
… показать весь текст …

В саночках едет младенец. Румяные щеки.
Варежкой ловит снежинку и громко смеётся.
Он не знаком со значением слов «одиноко»,
«грустно», «отчаянно». Он удивляется солнцу.
Он удивляется самому первому снегу —
это у вас он в году, у него-то он в жизни.
Всё, что вы видите (если вы видите) бегло —
он видит в мелких деталях, прицельно и близко.
Снег для него — это невыразимое чудо.
Он не умеет словами, поэтому смехом.
Повод для радости спрятан везде и повсюду,
а волшебство в санки хлопьями падает сверх…
… показать весь текст …

Он уже взрослый, ему скоро будет девять. Он может суп себе сам разогреть к обеду. В глупые сказки он больше не хочет верить, в прошлом году в дедморозе узнал соседа. Ёлку нарядит, а писем писать не будет. Он уже вырос, он умный, хороший мальчик, он понимает, что вряд ли дождётся чуда — мама не хочет кошечек и собачек.
Он каждый год только это искал под ёлкой. А находил то трансформера, то конструктор. Значит, просить, получается, нету толка.
Чуда не будет, а вот Новый год наступит.
Странный т…
… показать весь текст …

У Оли в квартире живут сразу трое мужчин. Один из них толстый и очень ворчлив и придирчив. Он мог бы носить генеральский, как минимум, чин, но и без чинов ему, в общем и целом, отлично.

Второй молодой, и характер его очень крут. Он к Оле в квартиру чужих никогда не пускает. Раздастся звонок, и Второй у двери тут как тут, утробно рычит и зловеще глазами вращает.

А Третий — тюфяк. Он весь день на диване лежит. Ему наплевать на проблемы в глобальном масштабе. Ему бы до вкусного ужина с Олей дожит…
… показать весь текст …

Смотри, всё просто: все люди — космос. И кто-то выше, чем мы летаем, а кто-то пуст и необитаем.
Всё просто: кто-то — поля Киото, а кто-то рисина в отвороте коротких брючек. И рис — те оба. Есть люди-вирусы, есть микробы, есть паразиты, есть организмы. Есть рудименты и атавизмы.
Есть люди Люди и люди «люди». Но о вторых мы давай не будем. Есть люди, свергнутые с вершины, есть люди женщины и мужчины, есть устаревшие и с завода, есть те, кто носит штаны по моде и о штанах никогда не слышал, есть люди-кошки и люди-мышки, есть большинство и есть те, кто против, есть те, кто заи, и те, кто коти, есть эти люди из орифлейма, есть люди хаос и люди схема, есть те, у кого есть Дварцы Кур Мяф, есть люди Ниф-Ниф и люди Наф-Наф, есть те, кто лев и есть те кто прав,
а в остальном всё предельно просто. Вглядевшись, видишь, что люди — космос.

Я расскажу. Ты пока открывай вино. Штопор вон там, в нижнем ящике у плиты.
Это случилось не с нами. И так давно, что не родились в ту пору ни я, ни ты. Это случилось под самый конец зимы. Капало с крыш и досматривал сон медведь.
Он у весны взял неделю себе взаймы. И не отдал. Потому что влюбился в смерть.

Он полюбил ее, встретившись первый раз. Кто умирал, он не сможет теперь сказать.
Ты наливай, я купила для нас шираз, и не таращь как карась на меня глаза.

Да, полюбил. Потому что она была в…
… показать весь текст …

Я тут подумала: мы ведь уже не дети. Я дедморозу, пожалуй, писать не буду.
Я так подумала, а дедмороз ответил. Дальше цитирую: «Тёплый привет вам, люди!
Тёплый привет от холодного старикашки. Да, старикашки. Ведь я, между прочим, старый. Ноют колени и жутко замучил кашель. Только об этом и думать никто не станет, всем подавай Новый год и мешок подарков, только об этом и пишете в ваших письмах: «дай мне айфон и костюм как у Тони Старка», это не письма, ребята, а просто списки. Списки подарков —…
… показать весь текст …

Куплю утюжок для завивки извилин, они продаются в палатке у рынка. Чтоб после того, как мозги мне завили, никто и не принял меня за блондинку. Вот в этом понятии стереотипном: с губами, айфоном в чехле от Сваровски. Чтоб с первого взгляда, по мне было видно: уж эта легко даст ответ на вопросы из теста ЕГЭ по любому предмету. Вот, если б завивка была перманентной, тогда не пришлось бы сидеть в институтах, терять драгоценные жизни минуты за чтением книг, составлением конспектов… скажите, пожалуйст…
… показать весь текст …

Взрослые — потерянные дети. Где-нибудь на ярмарке, где громко, ярко и торгуют всем на свете. Где легко запутаться ребёнку, заглядеться на шары с огнями, на веселых клоунов и мимов. Где остаться без защиты мамы страшно и почти невыносимо.

И стоишь, с подтаявшей конфетой, в розовой панамке и сандальках, и во всем разгаре праздник лета, и рябит в твоих глазах, как ярко. И минутой раньше, было классно. Эта яркость только веселила. А теперь она тебе опасна, эта разноцветная могила, эта свалка мусора…
… показать весь текст …

Ветер играет страницами фотоальбома: перевернёт, отмотается время назад. Серое фото, семья возле нового дома, в этом году этот дом отмечал пятьдесят.
По черно-белым от времени выцветшим лицам можно прочесть настоящую суть тех времён. Ветер читает, неспешно листая страницы, жизни людей, не оставивших даже имён, только картинки, стоп-кадры с моментами счастья (фото — гербарий из счастья, дотронься — и в прах): праздничный стол, летний пляж, побежали купаться, утренник, ёлка, мальчишка в коротких ш…
… показать весь текст …

Птицу счастья ловила, кормила, потом отпускала. Отпустила всех джиннов из ламп — пусть живут, как хотят. Улыбалась в ответ тем, кто скалился волчьим оскалом. На последние деньги кормила дворовых котят. Выбивала по первому снегу ковры-самолеты. Продавала волшебные палки: пучок за пятак. В сапогах-скороходах неслась по утрам на работу, раздавая прохожим удачу. Всем-всем. Просто так.
Не считала себя никогда ни колдуньей, ни феей. Каждый раз удивлялась творящимся с ней чудесам.

Чудеса происходят в том случае, если в них верят. Но ведь главное чудо, всегда, безусловно, ты сам.

И она была чудом — таким, что случаются в сказках. Улыбалась проблемам, ромашки дарила врагам. И в ответ этот мир был, как солнечный лучик, к ней ласков. Он дарил волшебство, каждый день полкило-килограмм.
А она, получив волшебство, расставалась с ним мигом. Раздавала немедленно тем, кому было нужней.

Лепестки семицветика сохнут гербарием в книге.

И скажите теперь, что нет в мире волшебниц и фей.

Вон там, за стенкой, живет сосед. Ему, по-моему, лет пятьсот. Он очень редко включает свет, он знает каждого здесь в лицо, он громко слушает старый вальс, он курит в форточку беломор, я запах чувствую каждый раз, и иногда выхожу во двор, чтоб на окошко его взглянуть, на огонёк, говорящий: «жив!»
Я покажу тебе как-нибудь. А ты кому-нибудь расскажи.

Вон там, за шкафом, живет паук. Я называю его Степан. Он отвратительно многорук, он тут ведёт себя, как тиран, он загоняет меня на стол, и я от ужаса…
… показать весь текст …

У неё была страсть называть именами предметы. Чемодан Иннокентий тому был ярчайший пример. Самокат Анатолий, подставка для ёршика Света и десяток цветных на балконе прищепок-Валер.
И она иногда говорит: никуда не поеду. У меня заболела Наташка. Останусь лечить. Появлюсь на работе во вторник, не раньше обеда. И садится с икс-боксом Наташкой мутантов мочить.
В сковородке Степановне жарит на ужин креветки, из бокала Луи глушит литрами розовый брют, иногда в одиночку, но чаще в компании Светки (настоящей, не ёршичной. Светкой подружку зовут).
И, наверное, люди считают ее одинокой. Ни семьи, ни детей, ни каких-то котов и собак. Но их мнение, в целом, ее не волнует нисколько. Только ей выбирать, с кем ей жить, для чего жить и как.
И у них там кредиты, скандалы, собрания в школах, макароны на ужин вторую неделю подряд, а ее в это время стремительно мчит Анатолий в бесконечно прекрасный оранжевый летний закат.

Мой ангел, здравствуй. Это я пришла.
Тихонько глажу два твоих крыла.
Ты так устал, вчера был сложный день,
Ты отгонял от нас печали тень,

И беды отводил, улыбки слал.
Мой ангел, вижу я, как ты устал.
Я принесла тебе немножечко конфет,
Какао с пенкой и уютный плед.

Ты отдохни немножко, посиди,
Я буду рядом, у твоей груди
Стоять и защищать тебя от зла,
Как защищаешь каждый день меня.
… показать весь текст …

Сегодня будет особый вечер: я из шкафов отпущу скелеты. Мне тут сказали, что время лечит — вот и проверю на деле это.

Мои скелеты, гремя костями, из шкафа выйдут. Пройдут на кухню. Я назову их сейчас гостями. Как на духу расскажу все слухи. Я угощу их вином и чаем. Я приготовлю им вкусный ужин. Я расскажу им, как я скучаю по тем из них, кто был раньше нужен как море рыбе, как воздух лёгким. По тем, кто мир мой разбил на части. Я расскажу им, как было горько топтать ногами былое счастье.
Они…
… показать весь текст …