Он достался ей ещё от деда с бабкой: старый и местами лысый попугай, со сведённой навсегда артритом лапкой и с дурацкой кличкой Йокарный Бабай.
А откуда он у деда появился, то история скрывала от неё. Попугай тот очень много матерился (так, что в в первый раз аж уши отняло), не умел летать уже лет восемь-десять, обожал орехи, кетчуп и коньяк. Был всегда сварлив и очень редко весел. Обижался на неё за просто так, утыкался клювом в угол в коридоре, колупал его, и хохлил тощий зоб. И с годами появ…
… показать весь текст …

Смотри, всё просто: все люди — космос. И кто-то выше, чем мы летаем, а кто-то пуст и необитаем.
Всё просто: кто-то — поля Киото, а кто-то рисина в отвороте коротких брючек. И рис — те оба. Есть люди-вирусы, есть микробы, есть паразиты, есть организмы. Есть рудименты и атавизмы.
Есть люди Люди и люди «люди». Но о вторых мы давай не будем. Есть люди, свергнутые с вершины, есть люди женщины и мужчины, есть устаревшие и с завода, есть те, кто носит штаны по моде и о штанах никогда не слышал, есть люди-кошки и люди-мышки, есть большинство и есть те, кто против, есть те, кто заи, и те, кто коти, есть эти люди из орифлейма, есть люди хаос и люди схема, есть те, у кого есть Дварцы Кур Мяф, есть люди Ниф-Ниф и люди Наф-Наф, есть те, кто лев и есть те кто прав,
а в остальном всё предельно просто. Вглядевшись, видишь, что люди — космос.

Я умею играть на нервах и немножечко на гитаре, пью до дна и стреляю первой, постоянно хожу по краю, ненавижу какао с пенкой, каблуки и пустые речи, обожаю пивас и семки, новый год и субботний вечер, виртуозно ругаюсь матом, расставляю все запятые, не терплю проходимцев рядом, чай люблю, но когда остынет.
А ещё я люблю закаты, чтобы падало в море солнце. Терпкий запах созревшей мяты. Сигаретного дыма кольца. Кеды с надписью made in china. Апельсиновое варенье. Молча знать про чужие тайны. Падать вверх и бояться тени. Я люблю свои недостатки (их не вытерпеть, не любя), виски с колой, июль и прятки.

А ещё я люблю…

Капризничает осень по утрам,
Да как и я, когда без настроенья!
То вяжет из тумана свитера,
То распускает пряжею осенней.

То разбросает под ноги шелка,
Листвы неугомонной серпантины,
Потом дождем стирает добела,
Как будто черновик своей картины…

Непредсказуема и женственна она!
И я люблю за это ее все же…
Простужена немного. Минус два.
И на меня безумно так похожа…

«Было ли лето?», шептал мне прохладный дождь. Я, не ответив, закрыла ему окно. Если случается что-то, что очень ждёшь, всё остальное становится всё равно. «Было ли лето?», стучит по столу гроза, кости арбузов слетают с тарелки вниз. Хлопают форточки, и голосуют за то, чтобы вызвать и гром, и грозу на бис. Сто папарацци снимают со всех сторон, частые вспышки раскрасили в белый мир. Тонкие сосны становятся на поклон, чешется место, куда укусил вампир, «было ли лето?», желтеет вопрос листом, вместо ответа срывается и летит. Яблочный Спас накрывает шарлоткой стол. Сидром тепло растекается по груди. «Было ли лето?», спросил меня звездопад. Ночь из ковша тонкой струйкой стекала в пруд. Я рассмеялась, как водится, невпопад: «оно тут».

Он приходит ночами, когда она крепко спит. Он садится и смотрит на пепел ее волос. Он садится на край и тихонечко там сидит, наблюдая, как морщит она свой курносый нос.
Он садится на край и как мультики смотрит сны, те, что видит она каждой ночью так много лет. И они одновременно радостны и грустны, эти мультики-сны, где равняется грусти свет.

В этих снах он бескрыл, а она лишена седин, облетает листва с пожелтевших к зиме дубов. Он садится на край и тихонечко там сидит, и к курносому носу бессмертна его любовь.
Он сидит так всю ночь, до того, как начнёт светать и потянутся люди к проснувшемуся метро.

Улыбнётся она, застилая с утра кровать: он ко мне приходил. На подушке его перо.

«Скинь смску, когда доберёшься»;
«Суп на плите — разогрей»;
«Вот тебе шапочка — там минус восемь»;
«И так хорошо! Не худей!»;
«Дай откусить от твоей шоколадки»;
«Чайник согрелся. Налить?»;
«Ты не забыла с собой взять перчатки?»;
Чтоб о любви говорить,
Способов сотни — и в способах этих
Нет ни надрыва, ни клятв.
Самое сильное чувство на свете —
Это растаявший взгляд,
Это тихонько накрыть одеялом,
Это встречать у метро.
… показать весь текст …

Девочке три, она едет у папы на шее. Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу. Папа не верит, что скоро она повзрослеет. Папа готов воплощать в жизнь любые капризы.

Девочке шесть, на коленках у папы удобно. Он подарил ей щенка и большую конфету. Папа колючий, как ёж, и как мишка огромный. Папа умеет и знает вообще всё на свете.

Девочке десять, и ей захотелось помаду. Сперла у мамы, накрасила розовым губы. Папа ругался, кричал, что так делать не надо. Папа умеет бывать и сердитым, и грубым…
… показать весь текст …

Быть может, в судьбе опечатки.
Быть может, и в нашей главе.
На мне есть твои отпечатки
И мысли твои в голове.

Что дальше — размыто и бледно.
До прошлого, как до звезды.
Никто не проходит бесследно.
Любой оставляет следы.

По ним не вернёшься обратно,
Но можно любой краткий миг
Потом проживать многократно.
Как будто во времени сдвиг.
… показать весь текст …

Короткие часы заката,
Теплом сентябрьский ветер дул,
И небеса меняли злато
На яркий, огненный пурпур.

Лениво плыли вдаль по небу
Взбитые сливки облаков,
В какой-то розоватой неге
То ли мечтаний, то ли снов…

Сентябрь смотрел на них с улыбкой,
Пытаясь подобрать слова…
Не смог… — не передать ту зыбкость
И ощущенье волшебства…
… показать весь текст …

День обычный куда-то несутся люди.
В этой жизни они как всегда спешат.
Я Амур тонкой нитью сплетаю судьбы
Неизменно как сотни веков назад.

Да, работка не из простых конечно
И признаться порядком уже устал.
Вот ещё бы в делах исключить погрешность,
Чтоб не видеть порою плохой финал.

Ведь заказов так много, что нет просвета
Каждый хочет зажечь огонёк в груди!
Просят слёзно все: Коли, Наташи, Светы
Чистой, искренней дай им, скорей, найди!
… показать весь текст …

— Здрасьте-здрасьте, проходите на кухню. Я сейчас. Только ногти досушу…

— Ногти? Какие ногти? — опешила психолог.

Она работает в хосписе. В детском хосписе. Она работает со взрослыми, у которых умирают дети. Это не работа, а наказание. Постоянный контакт со смертельным отчаянием.

Ее клиенты не красят ногти. Не одевают яркое. Не смеются. Не улыбаются. Не празднуют праздники. Не ходят в кино.

Они носят черные платки. Смотрят в одну точку. Отвечают невпопад. Подолгу не открывают дверь.

Они жив…
… показать весь текст …

Я просто живу, и в мои дни вплетаются косичками чужие судьбы.

Случайные люди оказываются неслучайными, они проходят по краешку моего вторника и рикошетят в него инсайтами.

На нашем пляже отдыхает классная семья. Папа, мама, сын, дочь.

Дети уже подростки, лет по 12−14.

Папа с сыном смешно ходят по пляжу: папа кладет руки на плечи сыну, и они идут в ногу, паровозиком. Забавно.

Оба в черных очках, черных майках и черных трусах, как пара марширующих агентов в черном.

Левой-правой, левой-правой…
… показать весь текст …

Нынче такое холодное лето.
Небо за тучами прячется.
Дождь бесконечный. А где-то…
А где-то
Солнышко мило дурачится.

Зябкие ночи, скупые рассветы,
Дни совершенно не радуют.
Серо, тоскливо. А где-то…
А где-то
Небо расцвечено радугой.

Нынче такое холодное лето.
В куртках, с зонтами прохожие.
… показать весь текст …

Ах, как он бездумно прекрасен —
Метельный кураж января,
Когда он так пылко и страстно
Искристых снежинок алмазы
Швыряет в лицо фонарям.

Ах, как он хорош! Я слыхала
Что ночью, подвыпив слегка,
Сугробы он мёл опахалом,
И крышам-подружкам нахально
Покатые гладил бока.

Ах, как он мне люб, невозможно,
Беспечный красавец январь.
… показать весь текст …

А где-то дожди и туманы,
И лето на осень похоже…
Там, руки засунув в карманы,
Бредёт обречённо прохожий,

Промокший до нитки. Подмышкой
Потрёпанный зонтик… А где-то
От радости скачет вприпрыжку
На счастье похожее лето.

Там всё абсолютно иначе —
Цветасто, задорно, крылато…
Там солнца оранжевый мячик
Влетает в корзину заката.
… показать весь текст …

Моим стихам…

Моим стихам, в которых нет рассудка
Дарю себя. Всю целиком. Нагую.
Дарю себя и ухожу под утро,
Забрав листок с набросками с собою.
Стихам, которым песни пела
Слегка охрипшим меццо-сопрано
Я посвящаю, что еще не спела
И посвящаю, что не написала.
Стихам, в которых все мои печали,
В которых слезы, что не зря пролиты.
Я посвящаю, что не посвящала.
И им дарю все то, что не дарила.

всегда чего-то не хватает:
рабочим — денег до зарплаты,
китайцам — нового Китая,
мне — слов, чтоб говорить без мата.

Москве — ещё трёх миллионов,
а Питеру — котов на крышах,
любви — отчаянно влюблённых,
мне — чувств, чтоб научиться слышать.

костру — огня зажжённой спички,
ребёнку — материнской ласки,
граниту — памятной таблички,
а мне — в пути одной запаски.
… показать весь текст …

жизнь — бесконечные потери,
ошибки на её пути.
мы живы теми, кто в нас верит,
мы живы теми, кто простит.

смерть — старый радиоприёмник
с хитами, вбитыми в гранит.
мы живы теми, кто нас помнит,
мы живы теми, кто хранит.

боль — центр выбитой мишени,
где пуля знает свой полёт.
мы живы теми, кто нас ценит,
мы живы теми, кто поймёт.
… показать весь текст …

кошка дремлет на окошке,
незаметно наблюдая,
воробьёв, клюющих крошки,
чёрного кота в трамвае,
двор с весеннею листвою,
наркоманов в переулке,
месяц над ночной Москвою,
двух влюблённых на прогулке,
бабушек на лавке стайку,
мага на ручном драконе,
мужика в потёртой майке
с сигаретой на балконе,
руфера на скользкой крыше,
звёзды с полотна Ван Гога.
… показать весь текст …