Я подсел на поэзию, как на гашиш и крэк.
Соскочить не пытаюсь, не страшен и передоз.
Мне сегодня сказали: «Поэзия — это секс».
Почему бы и нет, — в ней действительно много поз.

Я не плёл из сонетов венки как-то до сих пор,
За баллады не брался и не сочинял поэм.
Эти формы для избранных — так же как и хардкор,
Садо-мазо приправленный или BDSM.

И никто не оспорит тот факт, что стихи бальзам,
Исцеляющий души столичные и в глуши,
А ещё физкультура — она так нужна мозгам.
Всё!
… показать весь текст …

Ты смотришь как я пью своё вино,
И я в ответ бросаю взгляд украдкой.
Сентябрь за окном уже давно, —
Как мой напиток: белый полусладкий.
По вечерам всё явственней прохлада.
Так и должно быть перед листопадом.

Застелет скоро Осень всё ковром —
Огромным золотым природным даром
И будет наблюдать, как мы вдвоём
Пьём чай, одним укрывшись одеялом.
Зелёный чай сентябрьского цвета —
Простой подарок Осени от Лета.
… показать весь текст …

Не жалейте тепла никогда,
И любви для детей не жалейте,
И всегда их в объятиях грейте,
Им ошибки прощайте всегда.

Потому что когда-то и вам,
Ваши мамы ошибки прощали,
Всю любовь и тепло отдавали,
И лечили вам душу от ран.

Не бросайте детей — никогда!
И не раньте их хрупкое сердце,
Разрешите в объятьях согреться,
Подарите побольше тепла.
… показать весь текст …

Утро…
Первое утро в родном доме после такой долгой разлуки!
Маленький сын спит, я радуюсь по-весенне прохладному прозрачному воздуху.
А вот и мама.
«Завтрак готов," - шепчет она, чтобы не разбудить малыша, которому всего-то несколько дней от роду.
Мама-мама, что бы я без тебя делала!

Мама сидит напротив, сосредоточенно помешивая ложечкой чай.
«Сегодня нас придет навестить Прасковья Алексеевна, с новорожденным поздравить, — сообщает она мне. — Надо подготовиться, ты не все знаешь…»
«Вот здорово,…
… показать весь текст …

Как умудрился проехать — и сам не понял.
Нужная станция — мимо, а он в вагоне.
Десять минут улетят на туда-обратно.
Всё, опоздал. И обидно, и неприятно,
важная встреча, и выехал ведь с запасом,
так ведь, блин, вечно! Может быть, кто-то сглазил?
Тыкал булавками в голову кукле вуду:
«пусть у тебя всё всегда не по плану будет!»
Всё, остановка. Откройте же эти двери!
Надо бежать, и надеяться, что успею.

Тысячу лет не спускалась в метро.
Машина не завелась.
И сегодня она решила ехать вот…
… показать весь текст …

У Оли в квартире живут сразу трое мужчин. Один из них толстый и очень ворчлив и придирчив. Он мог бы носить генеральский, как минимум, чин, но и без чинов ему, в общем и целом, отлично.

Второй молодой, и характер его очень крут. Он к Оле в квартиру чужих никогда не пускает. Раздастся звонок, и Второй у двери тут как тут, утробно рычит и зловеще глазами вращает.

А Третий — тюфяк. Он весь день на диване лежит. Ему наплевать на проблемы в глобальном масштабе. Ему бы до вкусного ужина с Олей дожит…
… показать весь текст …

Давай считать хорошими приметами любые бытовые неурядицы. И в мухах, перемешанных с котлетами, искать и находить сплошные радости.
Давай не прятать лучшее до праздников. Копить не вещи, а воспоминания. Ругать поменьше маленьких проказников, побольше исполнять им все желания.
Давай, мы будем чуточку волшебники. Без всяких зелий и волшебных палочек. И станем жить совсем не по учебникам, и будем жить совсем не ради галочек, и будем жить. И точка после этого. Не завтра, а сегодняшними днями.

Давай считать хорошими приметами любую вещь, случившуюся с нами.

Он достался ей ещё от деда с бабкой: старый и местами лысый попугай, со сведённой навсегда артритом лапкой и с дурацкой кличкой Йокарный Бабай.
А откуда он у деда появился, то история скрывала от неё. Попугай тот очень много матерился (так, что в в первый раз аж уши отняло), не умел летать уже лет восемь-десять, обожал орехи, кетчуп и коньяк. Был всегда сварлив и очень редко весел. Обижался на неё за просто так, утыкался клювом в угол в коридоре, колупал его, и хохлил тощий зоб. И с годами появ…
… показать весь текст …

Смотри, всё просто: все люди — космос. И кто-то выше, чем мы летаем, а кто-то пуст и необитаем.
Всё просто: кто-то — поля Киото, а кто-то рисина в отвороте коротких брючек. И рис — те оба. Есть люди-вирусы, есть микробы, есть паразиты, есть организмы. Есть рудименты и атавизмы.
Есть люди Люди и люди «люди». Но о вторых мы давай не будем. Есть люди, свергнутые с вершины, есть люди женщины и мужчины, есть устаревшие и с завода, есть те, кто носит штаны по моде и о штанах никогда не слышал, есть люди-кошки и люди-мышки, есть большинство и есть те, кто против, есть те, кто заи, и те, кто коти, есть эти люди из орифлейма, есть люди хаос и люди схема, есть те, у кого есть Дварцы Кур Мяф, есть люди Ниф-Ниф и люди Наф-Наф, есть те, кто лев и есть те кто прав,
а в остальном всё предельно просто. Вглядевшись, видишь, что люди — космос.

Я умею играть на нервах и немножечко на гитаре, пью до дна и стреляю первой, постоянно хожу по краю, ненавижу какао с пенкой, каблуки и пустые речи, обожаю пивас и семки, новый год и субботний вечер, виртуозно ругаюсь матом, расставляю все запятые, не терплю проходимцев рядом, чай люблю, но когда остынет.
А ещё я люблю закаты, чтобы падало в море солнце. Терпкий запах созревшей мяты. Сигаретного дыма кольца. Кеды с надписью made in china. Апельсиновое варенье. Молча знать про чужие тайны. Падать вверх и бояться тени. Я люблю свои недостатки (их не вытерпеть, не любя), виски с колой, июль и прятки.

А ещё я люблю…

Капризничает осень по утрам,
Да как и я, когда без настроенья!
То вяжет из тумана свитера,
То распускает пряжею осенней.

То разбросает под ноги шелка,
Листвы неугомонной серпантины,
Потом дождем стирает добела,
Как будто черновик своей картины…

Непредсказуема и женственна она!
И я люблю за это ее все же…
Простужена немного. Минус два.
И на меня безумно так похожа…

«Было ли лето?», шептал мне прохладный дождь. Я, не ответив, закрыла ему окно. Если случается что-то, что очень ждёшь, всё остальное становится всё равно. «Было ли лето?», стучит по столу гроза, кости арбузов слетают с тарелки вниз. Хлопают форточки, и голосуют за то, чтобы вызвать и гром, и грозу на бис. Сто папарацци снимают со всех сторон, частые вспышки раскрасили в белый мир. Тонкие сосны становятся на поклон, чешется место, куда укусил вампир, «было ли лето?», желтеет вопрос листом, вместо ответа срывается и летит. Яблочный Спас накрывает шарлоткой стол. Сидром тепло растекается по груди. «Было ли лето?», спросил меня звездопад. Ночь из ковша тонкой струйкой стекала в пруд. Я рассмеялась, как водится, невпопад: «оно тут».

Он приходит ночами, когда она крепко спит. Он садится и смотрит на пепел ее волос. Он садится на край и тихонечко там сидит, наблюдая, как морщит она свой курносый нос.
Он садится на край и как мультики смотрит сны, те, что видит она каждой ночью так много лет. И они одновременно радостны и грустны, эти мультики-сны, где равняется грусти свет.

В этих снах он бескрыл, а она лишена седин, облетает листва с пожелтевших к зиме дубов. Он садится на край и тихонечко там сидит, и к курносому носу бессмертна его любовь.
Он сидит так всю ночь, до того, как начнёт светать и потянутся люди к проснувшемуся метро.

Улыбнётся она, застилая с утра кровать: он ко мне приходил. На подушке его перо.

«Скинь смску, когда доберёшься»;
«Суп на плите — разогрей»;
«Вот тебе шапочка — там минус восемь»;
«И так хорошо! Не худей!»;
«Дай откусить от твоей шоколадки»;
«Чайник согрелся. Налить?»;
«Ты не забыла с собой взять перчатки?»;
Чтоб о любви говорить,
Способов сотни — и в способах этих
Нет ни надрыва, ни клятв.
Самое сильное чувство на свете —
Это растаявший взгляд,
Это тихонько накрыть одеялом,
Это встречать у метро.
… показать весь текст …

Девочке три, она едет у папы на шее. Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу. Папа не верит, что скоро она повзрослеет. Папа готов воплощать в жизнь любые капризы.

Девочке шесть, на коленках у папы удобно. Он подарил ей щенка и большую конфету. Папа колючий, как ёж, и как мишка огромный. Папа умеет и знает вообще всё на свете.

Девочке десять, и ей захотелось помаду. Сперла у мамы, накрасила розовым губы. Папа ругался, кричал, что так делать не надо. Папа умеет бывать и сердитым, и грубым…
… показать весь текст …

Быть может, в судьбе опечатки.
Быть может, и в нашей главе.
На мне есть твои отпечатки
И мысли твои в голове.

Что дальше — размыто и бледно.
До прошлого, как до звезды.
Никто не проходит бесследно.
Любой оставляет следы.

По ним не вернёшься обратно,
Но можно любой краткий миг
Потом проживать многократно.
Как будто во времени сдвиг.
… показать весь текст …

Короткие часы заката,
Теплом сентябрьский ветер дул,
И небеса меняли злато
На яркий, огненный пурпур.

Лениво плыли вдаль по небу
Взбитые сливки облаков,
В какой-то розоватой неге
То ли мечтаний, то ли снов…

Сентябрь смотрел на них с улыбкой,
Пытаясь подобрать слова…
Не смог… — не передать ту зыбкость
И ощущенье волшебства…
… показать весь текст …

День обычный куда-то несутся люди.
В этой жизни они как всегда спешат.
Я Амур тонкой нитью сплетаю судьбы
Неизменно как сотни веков назад.

Да, работка не из простых конечно
И признаться порядком уже устал.
Вот ещё бы в делах исключить погрешность,
Чтоб не видеть порою плохой финал.

Ведь заказов так много, что нет просвета
Каждый хочет зажечь огонёк в груди!
Просят слёзно все: Коли, Наташи, Светы
Чистой, искренней дай им, скорей, найди!
… показать весь текст …

— Здрасьте-здрасьте, проходите на кухню. Я сейчас. Только ногти досушу…

— Ногти? Какие ногти? — опешила психолог.

Она работает в хосписе. В детском хосписе. Она работает со взрослыми, у которых умирают дети. Это не работа, а наказание. Постоянный контакт со смертельным отчаянием.

Ее клиенты не красят ногти. Не одевают яркое. Не смеются. Не улыбаются. Не празднуют праздники. Не ходят в кино.

Они носят черные платки. Смотрят в одну точку. Отвечают невпопад. Подолгу не открывают дверь.

Они жив…
… показать весь текст …

Я просто живу, и в мои дни вплетаются косичками чужие судьбы.

Случайные люди оказываются неслучайными, они проходят по краешку моего вторника и рикошетят в него инсайтами.

На нашем пляже отдыхает классная семья. Папа, мама, сын, дочь.

Дети уже подростки, лет по 12−14.

Папа с сыном смешно ходят по пляжу: папа кладет руки на плечи сыну, и они идут в ногу, паровозиком. Забавно.

Оба в черных очках, черных майках и черных трусах, как пара марширующих агентов в черном.

Левой-правой, левой-правой…
… показать весь текст …