Который день часы встают в шесть тридцать,
бегут вперед и гонят за собой.
Маршрут один — метро в груди столицы:
смешаться с ритмом, пульсом и толпой.
От летних дней осталось две недели —
лежат в кармане с пачкой сигарет.
Их бережешь, и вроде экономишь,
но все уйдут

Cо счетом за рассвет.

Платить за жизнь подаренными днями —
уже привычка, вечная как пульс,
Платить за снег, за листья под ногами,
… показать весь текст …

Умнел он прямо на глазах,
С вопросом глупым на устах.
И так бы поумнел он до конца,
Но маска вдруг сползла с лица.

Если слухам верить —
счастье не измерить!
Да уж не скажи.
Взвесили в роддоме
смерив рост и дома
вон пищит лежит…

Правила жизни Петра Тодоровского

Ум и талант не всегда совмещаются в человеке. Есть хорошая пословица: «Чем глупее фермер, тем крупней картофель». Это часто бывает в искусстве.

Испытание сытостью иногда труднее испытания бедностью.

Мои актрисы часто получали призы. Яковлева, Чурикова, Гурченко. Меня называют дамским мастером. Но это неправда.

Писать очень хорошо с шести-семи утра. Встаешь, душ, завтрак и за стол. Компьютер я не признаю, у меня старая машинка, «Эрика». Люблю, как она стучит в…
… показать весь текст …

Закадровые тайны фильма «Анкор, еще анкор!»: Почему Петра Тодоровского обвиняли в очернении послевоенного прошлого

26 августа исполняется 95 лет со дня рождения известного кинорежиссера, сценариста, оператора Петра Тодоровского. Его фильмы пользовались большим успехом у зрителей, но при этом всегда навлекали на себя шквал критики киночиновников и киноведов. Все его самые знаменитые работы — «Военно-полевой роман», «Интердевочка», «Анкор, еще анкор!» — вызвали огромный резонанс и массу споров…
… показать весь текст …

Не смотри на меня, человек, потерявший покой.
Что ты ищешь во мне? До крупинок разбитую гавань?
Я уже не держу. Посмотри же — разжата ладонь,
И из душных палат были настежь распахнуты ставни.

Что ж ты ждёшь? И с упреком глядишь на меня.
Сам себе в горле встал надоедливой острой занозой!
Но я верно искал в темноте хоть частицу огня.
Оправдания? Брось. Мне себя защищать уже поздно.

Не смотри на меня, человек, потерявший покой!
Что ж ты ждёшь? Ведь наелся ты жизни несладкой…
Чтоб не видеть тебя., я глаза закрываю рукой,
Чтобы ты не смотрел, занавешу я зеркало тряпкой.

Сегодня история была.
Приехали мы к маме. Заходим в подъезд, а там сидит мальчонка пяти лет и плачет горькими слезами.
— Ты чего, — спрашиваю, — ревёшь?
А он отвечает:
— Я к бабушке приехал. Пошёл во двор гулять, вернулся, а она дверь не открывает.
Я говорю:
— Ну и чего сопли пузырями надуваешь? Бабушка, наверное, в магазин вышла, сейчас вернётся.
А он ревёт, аж трясётся. Маленький такой, до того жалко — не передать.
— Тебя как зовут?
— Ро-о-ома…
— Ты из какой квартиры?
— Из восемна-а-адцатой…
А…
… показать весь текст …

мне плевать

кто ещё будет слышать в трубке, как ты хохочешь,
с кем ты состаришься,
кто тебе будет сниться,
кто будет спрашивать у тебя «ты спишь?» посреди ночи,
класть голову на твои ключицы,
сидеть напротив на маленькой кухне,
облизывать мочку уха,
утыкаться холодным носом в твою щёку,
видеть в ванной рядом со своей твою зубную щетку,
баловать тебя блинами по субботам,
присылать смс: «сегодня холодно, надень свитер под горло»,
целовать в лобик перед работой,
… показать весь текст …

В археологии вы раскапываете неизвестное. В дипломатии — прячете очевидное.

Не заклеймить того, на ком пробу ставить негде.

Хозяин там орал. За дверью. Переживал!
Я его окликнул. Ну, он пошёл, открыл дверь.
— Слушай…, — я ему, — чего ты? Садись за стол… Молча.
Он сел. Я лёг рядом.
— Слушай, нам так хорошо никогда не было.
Он что-то пишет. Я о нём думаю.
Он повернется… Я перевернусь на спину и смотрю на него…
Он чуть не заплакал: «Спасибо тебе, — говорит, — Эти сволочи, а ты единственный у меня». И мы пошли к его креслу.
Он включил что-то, я у него на подголовнике и левой лапкой на лысине…
Он так осторожно сидел, пошевелиться боялся.
— Эх, — сказал он, — нас бы сфотографировать!
Я сказал: «Не смей…»
И мы оба лежали, не шевелясь…
Ты знаешь, я тоже боюсь его потерять…
… показать весь текст …

Его актёрской судьбе могли бы позавидовать многие коллеги. Павел Кадочников воплотил на экране много ярких образов, стал обладателем трёх Сталинских премий, заслужил множество званий и наград. Но был в жизни актёра период, когда его перестали снимать в кино по негласному приказу самого Никиты Хрущёва. И даже в этой ситуации Павел Кадочников не опустил рук. Правда, в результате нервного потрясения вынужден был замолчать на целый год.
Мастер перевоплощения

Сегодня трудно себе это представить, но…
… показать весь текст …

Ораторское искусство, прежде всего, состоит в умении молчать.

Всё я тебе простила,
Милый, сомнений нет.
Если я так решила,
Но не ответила, нет.

Счастье на горизонте,
Снова зажгло звезду.
Участье в любовном фронте,
Жарко, летим к гнезду.

То, что с любовью вили,
Там создавали уют.
То, что нежность делили,
Не выпуская из рук.
… показать весь текст …

У меня бабушка знала три языка и тщательно это скрывала. Это было опасно в советское время знать три языка. У нее в детстве были гувернантки. И они ее и учили.
А ее мама училась в московской консерватории. И что — то там типа смольного, еще до революции.
И вот такие люди оказались в Киргизии.
Прабабушка быстро умерла, а бабушка дожила до глубокой старости и занималась моим воспитанием в детстве.

Когда выходишь на улицу, говорила она, всем встретившимся тебе на пути соседям, надо говорить з…
… показать весь текст …

Проплываем океаны, Бороздим материки
И несем в чужие страны чувство русское тоски.
И никак понять не можем, что в сочувствии чужом
Только раны мы тревожим, а покоя не найдем…
Александр Вертинский

«Мои песни объединяли всех. Они «размывали» эмиграцию, подтачивая шаг за шагом их «убеждения», эти зыбкие «постройки без фундамента», как размывает море песчаные берега. Моя органическая любовь к родной стране, облеченная в ясную и понятную всем форму, пронизывала их. Насквозь. И ранила сладко и боль…
… показать весь текст …

Что такое Вселенная? Это большой театр. А театру нужна публика. Мы — публика.
Жизнь на Земле создана затем, чтобы свидетельствовать и наслаждаться спектаклем.
Вот зачем мы здесь.
А если вам не нравится пьеса — выметайтесь к черту!

«…Если вы хотите построить ту страну, куда будут возвращаться её сыновья и дочери, если вы хотите построить страну, откуда уезжать будут только в сезон отпусков, если вы хотите построить страну, у которой не будет чувства страха за будущее, то сделайте всего лишь два шага:

1) Приравняйте коррупцию к измене родине, а коррупционеров — к предателям вплоть до седьмого колена…

2) Сделайте три профессии самыми высокооплачиваемыми и уважаемыми. Это — военные, учителя и врачи…

И самое главное работайте, работайте и работайте, потому как никто, кроме вас, не защитит вас, никто не накормит вас, кроме вас самих, и ваша страна нужна только вам и больше никому. Когда это станет не просто словами и простым лозунгом, а станет образом вашей жизни, значит, вы добились своего…»

Главный шестидесятник страны, красавец и стиляга, Аксенов стал знаменем, культовой фигурой для нескольких поколений молодых людей — читателей самиздата, любителей джаза, поэзии и нового кинематографа — тех, для кого главной ценностью становилась внутренняя и, по возможности, внешняя свобода.

Вспоминая сегодня блестящего Василия Павловича Аксенова, писателя -камертона словесности, давайте вспомним о его маме, — Евгении Гинзбург, и ее невероятной книге «Крутой маршрут». В русской мемуарной прозе немного таких книг: я, например, знаю «Былое и думы» Герцена, «Самопознание» Бердяева, две книги воспоминаний Надежды Мандельштам и «Некрополь» Ходасевич.