Проплываем океаны, Бороздим материки
И несем в чужие страны чувство русское тоски.
И никак понять не можем, что в сочувствии чужом
Только раны мы тревожим, а покоя не найдем…
Александр Вертинский
«Мои песни объединяли всех. Они „размывали“ эмиграцию, подтачивая шаг за шагом их „убеждения“, эти зыбкие „постройки без фундамента“, как размывает море песчаные берега. Моя органическая любовь к родной стране, облеченная в ясную и понятную всем форму, пронизывала их. Насквозь. И ранила сладко и больно… На моих концертах одни плакали, другие хмурились, кривя рты. Третьи иронически усмехались. Но шли все. Потому что каждый из них представлял себе Родину такой, как он хотел… А я ведь пел о Родине!»
Александр Вертинский
Александр Вертинский родился в Киеве, жил в Москве, а затем 25 лет провел в эмиграции, останавливаясь на разное время во множестве городов по всему миру.
В Киеве Александр Вертинский родился, здесь он провел свои детские и юношеские годы и приезжал сюда уже после эмиграции. В одном из писем он писал: «Если Москва была возвращением на Родину, то Киев — это возвращение в отчий дом».
Детство Вертинского не было безоблачным: он рано остался сиротой, а с сестрой Надеждой его разлучили — детей взяли на воспитание сестры матери
Александр без труда поступил в престижную Первую гимназию, но через два года будущего артиста отчислили за неуспеваемость и плохое поведение, и ему пришлось перейти в школу попроще. Вне гимназии Вертинский тоже не был паинькой: «Я вырастал волчонком. Начал красть. Крал деньги из комода, открывая его ключами, забытыми где-нибудь, крал мелкие вещи и продавал их на толкучке».
Несмотря на непростой характер и проблемы с учебой, с ранних лет мальчик мечтал играть на сцене. Первые любительские выступления с его участием проходили в «контрактовом зале» на Подоле: днем здесь совершались торговые сделки, а вечером помещение сдавали под спектакли. Но Вертинский стремился попасть в настоящий театр, где его «предполагаемый талант мог развернуться во всю мощь».
Преподавательница гимназии Софья Зелинская познакомила ученика с Казимиром Малевичем, Марком Шагалом, Михаилом Кузминым. Вертинский стал печатать рассказы и театральные рецензии в киевских газетах, о нем заговорили как о талантливом молодом литераторе.
Москва: пародии «за борщ и котлеты»
Мечта о большой сцене привела Вертинского в Москву. Артист называл ее «город моих надежд»: сюда он приехал, мечтая покорить мир. Вертинский с головой окунулся в культурную жизнь Москвы — познакомился с писателями и поэтами, выступал в литературных кружках, посещал вольнослушателем лекции в Московском университете.
В Москве молодой актер наконец встретился с сестрой. Вертинский увидел в журнале «Театр и искусство» ее имя в составе комедийной труппы Сабурова и наудачу написал письмо. Вскоре брат и сестра поселились вместе в Козицком переулке.
В Московский Художественный театр Александра Вертинского не приняли — из-за грассирующего «р». Но он устроился в Театр миниатюр, которым руководила Мария Арцыбушева. Сперва работал за «борщ и котлеты», развлекал публику пародиями и рассказами, в рецензии «Русского слова» его назвали «остроумным и жеманным». Тогда же он начал сниматься в кино у Александра Ханжонкова — там познакомился с актером Иваном Мозжухиным, с которым дружил потом долгие годы.
В 1914 году Александр Вертинский добровольно ушел на фронт — санитаром. За то время, что его поезд курсировал между Москвой и передовой, актер сделал, по данным журнала учета, 35 тысяч перевязок. Тогда же он стал называть себя «брат Пьеро»: вместе с другими санитарами Вертинский давал концерты перед ранеными, накладывая на лицо грим-маску.
Когда артист в 1915 году вернулся в Москву, в образе Пьеро он дебютировал в Арцыбушевском театре — исполнял свои «ариетки».
Константинополь: «русифицируя» город
Константинополь в 1920 году стал для Александра Вертинского — как и для многих выходцев из России — первым городом, где он оказался в статусе эмигранта. Сюда перебрались многие офицеры Белой армии, аристократы, художники, поэты. Все они расценивали свое положение как временное и собирались вскоре вернуться к прежней жизни. А пока обустраивали быт в Турции, быстро «русифицируя» город и открывая свои врачебные кабинеты, аптеки, булочные и даже кабаре. Там-то и начал выступать Вертинский — сначала в «Черной розе», а после в «Стелле».
««Я пел в «Черной розе». Конечно, не свои вещи, которых иностранцы не понимали из-за незнания русского языка, а преимущественно цыганские. Веселые, с припевами, в такт которым они пристукивали, прищелкивали и раскачивались. Это им нравилось. Почти ежевечерне по телефону заказывался стол верховному комиссару всех оккупационных войск адмиралу Бристоль. Он приезжал с женой и свитой, пил шампанское и очень любил незатейливую «Гусарскую песенку» («Оружьем на солнце сверкая…»), которую я ему пел, искусно приправляя эту песенку всякими имитациями барабанов и военных труб.»
Александр Вертинский
Со временем всем стало понятно, что возвращение на родину откладывается. Турецкое правительство ужесточило правила для эмигрантов, и Вертинский решил из Константинополя уезжать.
Кишинёв: арест за «советскую пропаганду»
В 1921 году Вертинский приехал на гастроли в Румынию. Страна произвела на певца такое впечатление: «Если румыну что-нибудь понравилось у вас: ваш галстук, или ваши часы, или ваша дама, — отдайте ему! Иначе он будет вам до тех пор делать гадости, пока не получит желаемого
В один из вечеров, во время ужина в саду местного собрания, к Вертинскому подошла неизвестная дама, представилась певицей и попросила артиста выступить на ее бенефисе. Получив отказ — пообещала, что он пожалеет об этом. На следующий день Вертинский уехал в турне по Бессарабии — бывшей российской губернии, которая отошла к Румынии в 1918 году. А когда вернулся в Кишинёв, его арестовали по обвинению в советской пропаганде. Оказалось, что артист отказался выступать на бенефисе у дамы сердца известного бессарабского генерала. Вертинский какое-то время провел под арестом в тайной румынской полиции, а после ему предложили уехать в любой город — вне Бессарабии. Артист выбрал Бухарест.
Париж: «большая и страшная школа» кабака
После Румынии Александр Вертинский около двух лет давал концерты в Польше, Германии и разных городах Европы. В Польше артист женился и уже с молодой женой — Иреной Вертидис — в 1925 году приехал в Париж. Артист прожил здесь почти 10 лет, не переставая восхищаться французской столицей: «Нигде за границей русские не чувствовали себя так легко и свободно, как именно в Париже. Тут нетрудно было освоиться, найти работу. В этом многомиллионном городе никому не было ровно никакого дела до вашей личной жизни».
В те годы город бурлил и кипел: после революции сюда приехало множество эмигрантов. Вертинский общался со всем богемным «русским Парижем». С князем Феликсом Юсуповым он беседовал о политике и жизни за рубежом, Анну Павлову учил танцевать танго, с Сергеем Лифарем пел цыганские романсы.
Вертинский знал и другой артистический Париж. Тех, кто выступал в ночных ресторанах и кабаках — и в дорогих, вроде «Казбека», «Казановы» и «Эрмитажа», и в более простых. В них танцоры лезгинки поголовно представлялись сыновьями князей, а официантки — дочерьми аристократов. Артист позже писал, что в Париже он прошел «большую и страшную школу» кабака: научился отвлекать пресыщенную толпу от еды, напитков и разговоров и увлекать людей своей музыкой.
В 1933 году Вертинский покинул Францию и отправился по ангажементу в Ливан и Палестину. Здесь он дал концерты (в Бейруте, Яффе, Тель-Авиве, Хайфе, Иерусалиме) и повстречал некоторых своих давних знакомых. В Иерусалиме Вертинский выступил перед семитысячной аудиторией, которая принимала его очень тепло.
Нью-Йорк: «вкус Бродвея»
«После Парижа трудно восхищаться каким-нибудь другим городом», — писал Вертинский в 1934 году, оказавшись в США. Артиста раздражал внешний «глянцевый лоск» американской жизни, мусор на улицах, пресная, хотя и красивая на вид еда. Вертинский с презрением относился к популярным здесь театральным постановкам, ярким и впечатляющим, которые он называл «вкусом Бродвея». Сетовал, что нельзя было спрятаться от огней рекламы и радио, которое постоянно включали везде где только можно.
Однако дебютный американский концерт Александра Вертинского в «Таун-холле» — одном из самых популярных концертных залов в городе — прошел с аншлагом и невероятным успехом. Его слушали Сергей Рахманинов и Марлен Дитрих, Джордж Баланчин и Бинг Кросби. Там же, в Нью-Йорке, Вертинский встретил своего давнего приятеля, художника Давида Бурлюка, который к тому моменту практически оставил живопись и работал журналистом в советской газете. Бурлюк написал рецензию на выступления Вертинского.
Шанхай: «голос Родины»
К концу 1935 года певец пароходом из Америки прибыл в Китай. Вначале он жил в Харбине, который тогда был центром «русского» Китая, а позже перебрался в Шанхай. Вертинского здесь знали и любили, пластинки с его песнями были очень популярны. Эмигранты были готовы платить немалые деньги за возможность вживую услышать голос русского шансонье.
Вертинский сотрудничал с Советским клубом, организованным в Китае, выступал на радиостанции ТАСС «Голос родины», печатался в местной газете «Новая жизнь» — она начала издаваться в Шанхае 23 июня 1941 года, на следующий день после начала Великой Отечественной войны.
Здесь же, в Шанхае, артист женился во второй раз — на 19-летней Лидии Циргвава, дочери служащего Китайско-Восточной железной дороги. А вскоре артисту разрешили вернуться на родину. В ноябре 1943 года он с женой, тещей и маленькой дочерью Марианной отправился в СССР.
Ленинград: последний концерт
Вертинский прожил на родине 14 лет. Все это время он интенсивно работал, постоянно выступал с концертами и имел успех. География его гастрольных поездок простиралась от Мурманска до Еревана, от Риги до Петропавловска-Камчатского. В 50-х гг. он снимался в кино: «3аговор обреченных», «Великий воин Албании Скандербег», «Анна на шее». В 1951 г. он получил государственную премию.
Вертинские поселились в Москве. Артист много ездил по стране с гастролями — выступал и в шахтах, и на заводах, и в больницах.
Казалось бы, жизнь на родине складывалась счастливо и удачно. Однако, из ста с лишним песен из репертуара Вертинского к исполнению в СССР было допущено не более тридцати, более того, на каждом концерте присутствовал цензор, который зорко следил, чтобы артист не выходил за поставленные рамки. Концерты в Москве и Ленинграде были редкостью, на радио Вертинского не приглашали, пластинок почти не издавали, не было рецензий в газетах. Выступал он в основном в провинции, в небольших отдалённых городах, добираться до которых, жить в тяжёлых бытовых условиях было часто не под силу немолодому человеку. Материальные трудности усугублялись душевным одиночеством артиста, привыкшего общаться с творческой и духовной элитой европейских столиц. Из его переписки видно, как тяготила артиста эта двусмысленная ситуация.
Артист прекрасно понимал, что официально он не признан, но лишь юридически терпим. А залы были переполнены. «Где-то там: наверху все еще делают вид, что я не вернулся, что меня нет в стране. Обо мне не пишут и не говорят ни слова. Газетчики и журналисты говорят: «Нет сигнала». Вероятно, его и не будет. А между тем я есть! Меня любит народ (Простите мне эту смелость.) Я уже по 4-му и 5-му разу объехал нашу страну, я заканчиваю третью тысячу концертов!» Это письмо за год до смерти Вертинский написал заместителю министра культуры.
В 1956 году А. Вертинский написал стихи о своем любимом Киеве… Написать музыку к этим стихам он не успел…
Киев — родина нежная, Звучавшая мне во сне, Юность моя мятежная, Наконец ты вернулась мне! Я готов целовать твои улицы, Прижиматься к твоим площадям. Я уже постарел, ссутулился, Потерял уже счет годам. А твои каштаны дремучие, Паникадила Весны, Все цветут, как и прежде, могучие, Берегут мои детские сны. Я хожу по родному городу, Как по кладбищу юных дней. Каждый камень я помню смолоду, Каждый куст вырастал при мне. Здесь тогда торговали мороженым, А налево была каланча… Пожалей меня, Господи Боже мой… Догорает моя свеча… Вертинский А. 1956
В 1957 году прошел его последний концерт — в Доме ветеранов сцены имени Савиной в Ленинграде. После выступления Александру Вертинскому стало плохо — и через несколько часов он умер.
Могила Вертинского находится на Новодевичьем кладбище, что в Москве.