Благословенна русская земля,
открытая для доброго зерна!
Благословенны руки ее пахарей,
замасленною вытертые паклей!
Благословенно утро человека
у Кустаная
или Челекена,
который вышел рано на заре
и поразился
вспаханной земле,
за эту ночь
его руками поднятой,
но лишь сейчас
во всем величье понятой!
… показать весь текст …

Белые ночи — сплошное «быть может»…
Светится что-то и странно тревожит —
может быть, солнце, а может, луна.
Может быть, с грустью, а может, с весельем,
может, Архангельском, может, Марселем
бродят новехонькие штурмана.

С ними в обнику официантки,
а под бровями, как лодки-ледянки,
ходят, покачиваясь, глаза.
Разве подскажут шалонника гулы,
надо ли им отстранять свои губы?
Может быть, надо, а может, нельзя.
… показать весь текст …

То язвительная, то уязвимая,
Мой защитник и мой судья.
Мне сказала моя любимая,
Что она разлюбила себя.

Есть у женщин моменты загнанности,
Будто сунули носом в хлам.
Тайный ужас от собственной запусти,
Злость к безжалостным зеркалам.

Мною вылепленная, мной лепимая,
Меня вылепившая как судьба.
Неужели ты тоже, любимая,
Разлюбила меня как себя?
… показать весь текст …

А я, как видно,
с памятью моею
навеки помириться не сумею.
Мы с ней давно схватились на ножах.
Столкнув меня на темную тропинку,
свалив,
потом коленом в грудь нажав,
она мне приставляет к горлу финку:
«Ты ведь любил?
Так что же сделал ты
с любовью,
так пырнув её под ребра?»
«Я не хотел…»
А мне из темноты:
… показать весь текст …

Я диспетчер света, Изя Крамер.
Ток я шлю крестьянину, врачу,
двигаю контейнеры и краны
и кинокомедии кручу.
Где-то в переулочках неслышных,
обнимаясь, бродят, как всегда.
Изя Крамер светит вам не слишком?
Я могу убавить, если да.
У меня по личной части скверно.
До сих пор жены все нет и нет.
Сорок лет не старость, это верно,
только и не юность сорок лет.
О своей судьбе я не жалею,
отчего же все-таки тогда
… показать весь текст …

если люди
в меня
входят,
не выходят они
из меня.
колобродят,
внутри хороводят,
сквозь мою немоту гомоня.
мудрецами
и дураками
переполнен, —
в конец извели! -
так, что кожу мою каблуками
пробивают они
… показать весь текст …

Теперь все не верят политикам на слово,
Не зная, что тайно у них на уме.
Но люди поверили в Гавела Вацлава,
Спасшего право на слово в тюрьме.

И рядом с примазавшимися нуворишами
К его могиле придут в этот день.
Тень Сахарова, что-то не договорившая.
И Палаха не догоревшая тень.
Всегда оккупация — ложь аморальная
К могиле придет, себя сам не простя.
Танкист, застрелившийся где-то в Моравии,
Нечаянно там раздавивший дитя.
И восемь отважных с коляскою детскою
… показать весь текст …

.
Вставайте,
гигантским будильником Рим тарахтит у виска.
Взбивайте
шипящую пену пушистым хвостом помазка.
И — К Риму!
Отдайтесь рассветному стуку его башмаков, молотков
и крику
молочниц, газетчиков, пекарей, зеленщиков.
Монашки,
хрустя белокрылъем крахмальным, гуськом семенят.
Медяшки
в их глиняных кружках, взывая к прохожим, звенят.
Путаны
… показать весь текст …

Мы русские. Мы дети Волги.
Для нас значения полны
ее медлительные волны,
тяжелые, как валуны.

Любовь России к ней нетленна.
К ней тянутся душою всей
Кубань и Днепр, Нева и Лена,
и Ангара, и Енисей.

Люблю ее всю в пятнах света,
всю в окаймленье ивняка…
Но Волга Для России — это
гораздо больше, чем река.
… показать весь текст …

Я был жесток.
Я резко обличал,
о собственных ошибках не печалясь.
Казалось мне — людей я обучал,
как надо жить, и люди обучались.

Но — стал прощать…
Тревожная примета!
И мне уже на выступленьи где-то
сказала чудненький очкарик-лаборантка,
что я смотрю на вещи либерально.

Приходят мальчики,
надменные и властные.
… показать весь текст …

Без нимба и денег
у наших столов
ходил, словно дервиш,
тишайший Светлов.
В остротах, как в розах,
лягчайше тяжёл,
невидимый посох
в руке его цвёл.
С улыбкою мудрой
входил он в кафе
ни разу под мухой —
всегда подшофе.
Не то что ребёнка,
во взглядах нестрог,
… показать весь текст …

Формулу гениальности вывести невозможно, потому что гениальность есть нарушение формул.

Не исчезай… Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.

Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
Что это не любовь, а страх потери.

…Мы родились в стране, которой больше нет. Но в Атлантиде той мы были, мы любили. Лежит наш красный флаг в Измайлове врастяг. За доллары его толкают наудачу. Я Зимнего не брал. Не штурмовал рейхстаг. Я — не из коммуняк. Но глажу флаг и плачу… ​ ​

Женщина, как море, небо молит,
если штиль, послать хоть что-нибудь.
Женщина — особенное море,
то, что в море может утонуть.

Как ни крутите,
ни вертити,
существовала
Нефертити.
Она когда-то в мире оном
жила с каким-то фараоном,
но даже если с ним лежала,
она векам принадлежала.
И он испытывал страданья
от видимости обладанья.
Носил он важно
облаченья.
Произносил он обличенья.
Он укреплял свои устои,
… показать весь текст …

Мужчины женщинам не отдаются,
а их, как водку, судорожно пьют,
и если, прости Господи, упьются,
то под руку горячую их бъют.

Мужская нежность выглядит как слабость?
Отдаться — как по-рабски шею гнуть?
Играя в силу, любят хапать, лапать,
грабастать даже душу, словно грудь.

Успел и я за жизнь поистаскаться,
но я, наверно, женщинам сестра,
и так люблю к ним просто приласкаться,
и гладить их во сне или со сна.
… показать весь текст …

И если сотня воя огалтело, кого-то бьет.
Пусть даже и за дело…
Сто первым я не буду никогда.

Жизнь без ремней безопасности
мстительно укорачивается.
Смерть завидуща ко всем,
кто рискованно даровит.
Тиль Уленшпигель России —
Коля Караченцов —
Учится снова
ходить,
говорить.
Ты, как Россия,
неловко пытаешься заново
Делать шаги по земле,
извампиренной нами насквозь,
Там, где пробилась из гроба
… показать весь текст …

.
В тени бесстрастных пирамид
под взглядами-присосками,
под чей-то хищный перемиг
и под прицокиванье
луною жалкой, как желток,
взошёл живот,
.. .. .. .. её живот
над пловом
.. .. . и бутылками,
над рёвом
.. .. . и затылками,
над жиром,
.. .. . ртами,
… показать весь текст …