Мечта старого пердуна: съестное в квартире, газетка в сортире да в огороде жена.

***
всюду снега кутерьма
и в людской толпе
как по лестнице
с ума я схожу к тебе…

***
пригласит меня ветер январский
на медленный вальс
знаю точно уж он то меня
никому не отдаст…

Бедная девочка! За шесть лет — четверо родов. Как, наверное, она боялась этих ночей, его ненасытного, неуёмного, разнообразного в своей поэтической экзальтации…

Он Анну Ахматову гадит,
И белые руки скрестив,
Он гладит цветок на халате —
И взгляд у него похотлив.
Сейчас я отвечу сурово
И прочь из хором уплыву,
Но он достает Гумилева,
И томик прижав к рукаву,
Другою рукою листает,
Листает, листает, листа…
А я на диване такая
Сижу и ласкаю кота.

Снизу снег,
сверху снег,
посерёдке снег,
а кругом истома.

Глупо яблоко срывать и не есть,
А хранить его в шкафу навесном.
Спохватиться, вынуть и — вот так жесть!-
Сгнило яблочко и пахнет вином.

Не отдашь меня, дружок, никому,
Будешь комнату, как пёс, сторожить,
Всё равно покину эту тюрьму,
Я ж не яблочко, что молча лежит…

Молодой человек N. с подросткового возраста принимал наркотики, в тридцатилетнем возрасте, упав на самое дно, он почти с безразличием, под давлением близких, пошёл в христианский реабилитационный центр («пятидесятники»).
Пройдя успешно год реабилитации, затем интернатуру годичную, он остался при христианском центре на детском служении.
Его мать M. поделилась этим со знакомым православным священником (упустим, что иереем тот стал после кодирования от алкоголизма).
Священнослужитель негодовал, он много чего сказал оскорбительного в адрес «пятидесятников», но дело не в этом.
Прозвучала такая фраза: «Лучше бы твой сын остался наркоманом!» Получается наркоман (а это непременно последует) умрёт без покаяния, как самоубийца, православной церковью он будет отвергнут и куда же он направится после упокоения — к Антихристу? Не понимаю…

Значит так:
Гаманок — для мелочи. Не больше 150 рублей имеет. Для проезда на общественном транспорте, купить плавленный сырок с голодухи, подать нищему возле магазина)

Кошелёк — для бумажных денег, для карт кредитных и дебетовых, для визиток)

Портмоне — для любовных записок, для фото любимых мужчин и детей, для ключа от съёмной квартиры))

Карман — для ключей от дома и машины и для дыр и крошек)))

Множа потомство — множишь свои заботы и тревоги.

А зачем всё это было —
Жизнь, стихи, детишки, дом,
Чтобы всё посыпать пеплом
И уйти за окоём?

А затем всё это было,
Чтоб тебе, бедняге, знать:
В этом мире всё хреново,
лучший выход — умирать!

Кыргыска умела успокаивать отвергнутых тринадцатилетних соплюх.

-Руки-ноги целы? Голова на шеи? Трусы не порваты, знач, в трусах всё цело. Чё случилось?

Если истерика не прекращалась, кыргыска шла в дом, выносила большой тесак и говорила: «Вставай, пойшли к нему. Будем ему трусы рвать и отрезать, чё в них найдём».

Кыргыской её прозвали не за национальность, а за то, что она всегда орала на мужа Владика: Ты чё, кыргыс тупой?!

Вечер настанет и я приоткрою зрак,
Чтоб посмотреть, как вы тут пьёте-едите
Ужин свой, похожий на так и сяк,
Питая поршень и втулку соитий.

Чтоб не подвели,
чтоб продолжили,
чтоб смогли,
чтобы множили, множили, множили
пыль земли.

Жена была молода, блядлива и амбициозна.
Муж был молод, пьющ и нищеброден.

Однажды он узнал, что жена по ночам, когда он заливается пьяным храпом, уезжает к успешному и сильному. Сходив в офис соперника, напугав весь персонал, но не застав виновника, муж вернулся домой и стал материть жену.
Потом обессилев, упал на супружеское ложе, не сняв ботинок. Последними словами перед храпом были: «Отсоси, я многое прощу!»

Жена стянула со спящего ботинки. Увидела пятки. Они были грязные, заскорузлые, серовато-синюшного цвета. Она заплакала от жалости…

Пощечина общественному вкусу

Читающим наше Новое Первое Неожиданное.

Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.

Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов.

Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности.

Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.

Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?
… показать весь текст …

Прошел мой век, как день вчерашний,
Как дым, промчалась жизнь моя…
Батюшка Николай Гурьянов

Смени аккаунт и живи,
Подробностям отдай поводья,
И пусть внутри, в твоей крови,
Само собой всё происходит.

Пусть жизнь течёт, как Бог велит,
А ты детальками балуйся,
Беретик возложи, как щит,
На голову и в бой не суйся.
… показать весь текст …

Всё, что можно начать сначала,
давай начнём!
Это утро январское чаем
И калачом.
Этот день белоснежный
Тропкой и снегирём,
Этот вечер сиренево-нежный
Псалтырём.
А завтра давай по-другому
Утро начнём:
К примеру, кофе с сухариками…
А днём, ну к примеру,
Давай голубей шуганём,
Чтоб не обижали мелких синиц,
… показать весь текст …

Если молчишь, молчишь,
Если сама в очках,
Если ещё бульдог
Есть на ковре в дому,
То позабудь про лав,
То позабудь про чмоки,
Мальчики у других,
На шеях сосут засосы,
А ты подотри под носом
И делай свои уроки!

Поэты, они большие и неторопливые, а их начальники, они маленькие и юркие)

Муж давно рассказывал.
У них в деревне умер парень, мужа ровесник. Свекровь работала санитаркой в больнице, пошла в покойницкую, посмотреть…
Дома говорит сыну: «Лежит он весь такой хороший, а пятки у его грязные, заскорузлые. Ой, Леня, мой ноги!»

Типа чтоб не позориться, если представишься.

Я вам ещё не надоела со своим трындежом? Ну вот, вспомнилось!

В отрочестве мы с подругой-одноклассницей Ирой частенько рассуждали о беременности, о родах — боялись всего этого и даже не хотели выходить замуж.
Один раз Ирка мне сказала, что слышала где-то, что если в один день переспать с двумя парнями, то не забеременеешь. Такой противозачаточный метод. Я, помню, ещё тогда спросила: «А если второй не согласится?» Вот дура!
Теперь -то мне ясно, что забеременеть можно, только не будешь знать от кого…