***
Вороны каркали картаво,
И небо, как дурная слава,
Змеёй ползло за воротник.
Был быстротечен наш пикник.
Любой напиток быстротечен.
Окончен бал.
Погасли свечи.
Бесстыдно дном влажнели кубки,
А мы тянули наши губки,
Донаслаждаться не успев,
Стихи читая нараспев…

Скворец
… показать весь текст …

Преодолев дурачество стиля
И дурноту вкуса,
Пишем, что в новый вступили
И ждём Рождества Иисуса.

А недруги, как обычно,
Засели в танке,
Плюют из люка косточки вишни —
Хокку свои и танки.

Пишут про белизну смысла
Разницу между раем и адом,
А мы их — в баню, помыться
И — в самолёт, до Ленинграда!

Я кажется придумала неологизм — ЭПИДЕРМОС.
Вот размышляю, какой литературный жанр по содержанию может получиться, наверное что-то про г@вно…

Первоклашки Света и Тома яростно шепчутся по поводу остроносых учительнициных туфель:
— У неё ножка, как у утки, только узенькая и в туфлю не влазиет!
— Дура! Она в носочек ватку натолкала!
В конце урока молодая учительница оповестила:
— А завтра, дети, чтоб все пятерки получили — у меня День рождения!
Наступило завтра. Учительница вошла в класс с опухшими глазами и синяком на щеке. На второй переменке Света и Тома подошли к учительскому столу и подарили открытку. Потом, набравшись духу, спросили:
— Мария Дмитриевна, а у вас ноги, как у утки?
— ??!

После школы, помахивая портфелями, подруги переговаривались:
— Её, наверное, хахаль набил?
— Может, он не знал, что она учительница, думал, что просто тётенька…
— Дура — не знал! Зачем ему с утиными ногами, вот и набил…

-Терпеть не могу букву «ф»! — признался как-то Иван Алексеевич. — Мне даже выводить на бумаге её неприятно и трудно. В моих писаниях вы не найдёте ни одного действующего лица, в имени которого попалась бы эта громоздкая буква. Почему? Сам не знаю.
Кстати, меня при крещении чуть не нарекли Филиппом. В последнее мгновенье спасла меня нянька. Священник уже стоял у купели, нянька прибежала к матери:
— Это что делают! Разве для барчука это имя? У нас плотник пропойца тоже Филипп!
Думать было некогда…
… показать весь текст …

Коридор общежития поэтов был узким и длинным, как путь к славе.
В левом его крыле, в угловой комнате жили двое. Они несколько дней не пользовались сливом — лопнула труба.

…Поэт сидел по-турецки на лежанке и зашивал носок. Пришив пальцевую часть подошвы к пяточной, он вдруг обнаружил, что ширина носка значительно превышает его длину. Ходить в таком носке не представлялось возможным.
-Подумаешь! — сказала его жена, поэтесса, чистя картошку. — Можно было носить и без подошвы, как манишку.
— Острячка, блин! Ты лучше состри, зачем этому старому стручку два стишка посвятила?
— Начинается:"… а у тебя, ты вспомни, Зин…"! Ты-то сам! Кто у Вадьки Буськина строчку спер?
— Дура! Это реминисценция!

…Они медленно шли по коридору, держась за ручки наполненного цинкового бачка.
— Эх, блин, — грустно произнес поэт, &mdash

До чего же они мне надоели: каждый полдень три юные каникулярки, ещё не прошедшие начальную школу аккурат перед моим балконом зовут подружку: «Ульяна-а! У-ульяна-а! Ульяяяяяяяяяянннааа!!!».
И так по полчаса, а то и дольше.
Сегодня терпение моё лопнуло. Я вышла на балкон и спросила: «Чо вы орёте, как резаные? Ещё раз заорёте, оболью всех ледяной водой из шланга, прям с четвёртого этажа.
Затихли.
Слышу уже более отдалённо: „Уля!“ Ульянка! У-ульяна-а!!!»
Опять вышла на балкон.
Те же голенастые красотки стоят около дома напротив — перешли двор! — и орут в нашу сторону ту же песню. Ну, хоть не так режет слух…
И тут в доме напротив на чётвёртом — как у меня! — этаже отлетает шторка, появляется мужик огромный с пивным животом и как гаркнул. Я облегчённо вздохнула — а вот и конница из засады! Противник побежал со двора, сверкая пятками.

1.
Деревья голы, но уже не спят,
Стыдливо опустили очи долу,
Смиренье и терпение хранят
И зова ждут к весеннему престолу.

Снег рыхл и тёмен, ноздреват, липуч,
Навязчиво пристав к твоей подошве,
Он тщится выжить, но веселый луч
Врезается в его сырую толщу.

И с детской беспощадностью, смеясь,
Стирает все молекулы снежинок,
Все атомы,
… показать весь текст …

Марга гладит Гале грудку
И рабочий пальчик слЮнит,
Галя женственна, как утка,
Без ума от Гали Бунин.

Почему понять не в силах
Седовласый русский гений —
Никогда ему Россию
Эта Галя не заменит!..

Постаревшая Барби всем недовольна,
Она стала набожной, топает ножкой,
Брызжет слюной, потрясает серёжкой
В правом ухе и жаждет петь сольно.

У неё есть сиреневый бант, оранжевый топ,
Малиновый клатч и полный живот амбиций,
Барби, слава морщинам, не ждёт уже принца,
Но Кент из люмпенов ещё бы её по… б.

А так всё нормально. Солнце встаёт и садится,
Спатифиллум цветёт, обещая женское счастье.
Так что, Барби, не дрейфь, потщательней красься,
И не вздумай, малышка, как я, вслух материться!

Я из Ленинска-Кузнецкого,
Здесь примера брать мне не с кого:
Нет Толстых и нет Бальзаков,
Лишь полно худых собаков
В дебрях парка Пионерского.

Голова моя примитивная, как кочан,
Мыслишки, как листья, объетые тлёй,
А кочерыга упряма, она как баран,
Она знает суть, но молчит — аллё!

Я стучусь об стенку, об дверь, об пол,
А она крепка — дескать, пофиг нам!
Говорит мне: «Слышь, кто-то там пришёл!»
Отвечаю: «Сиди, я открою сам!»

Как будто и впрямь заводная,
Метель за окошком юлит…
Хозяйка моя золотая
Кручину мою понимает,
Но лампочку жечь не велит.

Она поругала талибов,
В кадушке квашню завела,
Потом прочитала молитву,
Потом захрапела солидно,
А я до утра не спала.

Рассвет выплыл рыбиной снулой,
Хозяйка зевнула, крестясь.
… показать весь текст …

В этот день, 4 июля, родились мои двойняшки.
В предродовой, когда было уже невыносимо лежать на кровати и никакие методы самообезболивания не помогали, я вставала и подходила к окну. Оно выходило на задний двор родильного дома. Я видела кирпичный гараж, за ним какие-то хозяйственные строения, кусты, деревья. Вороны летали очень низко и громко каркали, иногда проходили редкие человечки…
Тогда я поняла, что состою из боли и одиночества. Мне никто не может помочь — ни любящий муж, ни строгая акушерка, ни Господь Бог. Я одна, я сама с собой, со своей болью и одиночеством… Нет, спасительница была — Смерть! Но это сейчас я о ней подумала, а тогда я молилась: «Господи, скорее бы в родзал!»

Из пустой души слышен птичий гам,
А с деревьев слышится птичий грай,
Всё смешалось в мире, легло к ногам,
А ты знай подарочки собирай!
Посмотри, весне-то который год,
А все так же приходит, сверкая вся.
Ничего не проходит и не пройдёт,
Потому что пройти навсегда нельзя!
Ветер юго-восточный несёт тепло,
Поднебесные жители в честь весны
Головные уборы сняли с голов
И у всех уже без начёса штаны.

Больше не длится жизнь
в раковине спиральной:
Смерть —
немой визажист —
ловко колдует в спальне.

Вынут из недр комода —
молью обжитых! -
венчик…
Стало вокруг всем легше —
тело стало
НА душу легче…

Из оболочки горлинка
… показать весь текст …

Чистит лисички Наташа,
А Саша читает стихи.
На фоне ромашек- букашек,
Мы счастливы, как дураки.

Мы завтра пойдём по дущицу,
Навяжем целебных пучков,
Повесим в тенёчек сушиться,
Чуть-чуть потеснив паучков.

А после с собакой Акбаром
Пойдем по тропинке к Томи.
Две просто семейные пары,
Обычные пары с детьми.
… показать весь текст …

Старик! Не выворачивайся наизнанку — она такая же изношенная, как и твоя наружка…

Юная особа родных кровей затеяла недвусмысленный разговор.
— Вот ты скоро умрёшь, с кем бы ты хотела встретиться на том свете?
— Хотела бы встретиться со своей мамой, с бабушкой, с крёстной…
-А из мужчин — с дедой?
— С Иваном Буниным.
-А почему?
— Потому что с дедом я была уже знакома на этом свете!

Возле ворот и в ограде собрался народ. Бабы перешептываются, утирают мокрые глаза, мужики молчат, курят.

Раиска сидит на корточках на терраске, рисует. В доме пусто. В большой комнате трюмо завещано шалью и стоят две табуретки посредине. Все ждут Раискину мамку. Вчера для мамки купили шелковое платье, газовый платочек и шелковые чулки. Сегодня её привезут нарядную. В гробу. Мамка повесилась.
Девочка слышит шепот старух:
— Мишкой-то погребовала, жили бы да жили!..

К дому подъехала машина. Народ засуетился. Бабушка выбегает на терраску, начинает голосить.

Зеленый карандаш выскальзывает из Раискиных пальцев, катится в ложбинку между досками. Девочка пытается выковырнуть его оттуда, но карандаш лежит, как влитой. Раиска понимает, что его уже нельзя достать.

Маленькая капелька кляксой падает рядом с ложбинкой, за ней вторая, третья…