Да, 40 лет число всегда святое
жизнь не прошла еще, но жизнь уже прошла.
И вроде б ты осталась молодою
но, боже мой, как ты уже стара!
Сорокалетие-странная пора
Ты молода, хоть возраст и не молод
И старшие тебя понять не могут
И молодость понять не так мудра.
Сорокалетие — страшная пора
Когда измотана ты жизнью в поединке
И на ладони 2−3 золотинки,
А вырытой пустой земли — гора…

Не всем понять источник вечной свежести
… показать весь текст …

Что память?
Нить минут, прожитых вместе.
В ней седина покинутых созвездий.
В ней жизнь умрет прочитанной страницей,
Юродивой… Иль странницею-птицей…
Лукавых чувств, ушедших в никуда,
Те в памяти остануться года.

Холодной болью отразится дно бокала;
но тут же он наполнится устало…
кроваво-красной горечью вина…
по — прежнему один…

Болезнь — крайняя мера роста: излечимая — для тебя, неизлечимая — для кого-то из твоего окружения.

Только прощая себя за щедрость — мы становимся свободными.
Отпустить или забыть можно только простив себя.

Как бы ни была трудна жизнь, до смерти дотягивают все…

Всё мыслимое — сказано… И все же —
Врываясь светом творчества во град
В котором снова брат идет на брата…
Ты прячешь меч в графитовое ложе
И штопаешь дорогу верхних врат…

Предательством напоен каждый день,
но карандаш не мечется встревоженно,
Творцы, не преклонившие колен,
вчерашним и грядущим не стреножены.
Небесным и земным благословенны
Художники в эпоху Перемен.

Если приставка «Со» обозначает в существительных и прилагательных наличие некоторой взаимосвязи и совместного действия нескольких объектов., то уже в первых строках Бытия, говориться о том, что Господь творил не один, а вместе с кем-то.
. Что мы знаем о партнере Бога?

Когда мой ребенок пошел в первый класс, мы жили в собственном частном доме с палисадником, в котором был дивный розарий, благоухающий и так умело построенный, что в течении дня все розы открывались одна за другой. Высокие были самые стойкие, а низкорослые самые ароматные, но, сорванные и сразу не напившиеся, они быстро вяли. Ребенок выпросил у бабушки ароматную чайную Викторианку, аккуратно срезал ее самостоятельно, поставил в банку из-под кофе, в которую предварительно налил воды, и так в банке…
… показать весь текст …

Бог выдумщик на утешения.
Иногда он говорит «любовь ушла, потому что у нее проснулась совесть».

Холодной тенью от гранитных скал,
Сопротивляясь утреннему свету,
Я сковываю влажные уста
морского огнедышащего лета.
Как будто повесть порвана на строки,
распорот плащ мой огнивом зенита.
Прохлада звуков прячется в отроги,
Под валуны и в трещины гранита.
Там за грядой,
в подковном пресном устье,
Средь паводка туристов и детей,
Свирелью тонкой и глубокой грустью
Мои залечит раны менестрель.
…И где б я ни был, от болезненного зноя
… показать весь текст …

Греховными сомненьями измучен: как, отдавая, лишнего не взять?
На длани и перстах узор излучен не поменять…

Мужской склад ума обрекает женщину на одиночество.

Ты безвозвратно далеко.
А я увиденным контужен,
где ярости предела нет,
и ярок звук, и темен свет,
и смертью воздух перегружен,
а правде верен репортаж
на микропленке долгий стаж.
я уберу ее в буфет
от взглядов лишних.
И подарю жене букет
из красных вишен…
с утра ты милый детский лепет,
Тот, что семью навечно крепит,
Устало песней утешаешь…
… показать весь текст …

Жизнь — цена за смерть

Правила — это субъективный способ выполнения чужих условий

У каждого Героя есть свой Несс и есть свой Хирон…

Пессимизм удавка на шее воли

Если мужчина любит, то он может жить с любимой где угодно — даже в её частном доме рядом с кладбищем.

Восхождение предлагается любому, но вершину обнимет принявший Божественную благодать.

Ностальгия пахнет потерей, полынью, хвоей и морем… и ягодными бусинами клюквы на медно-рыжих марях с голубыми блюдцами озер, рассыпанными причудливым узором на вытканном левобережье.
Это горький вкус холодного океана, вкупе с теплотой влажного распадка, это незримая сеть черных нефтяных речек, капиллярами пронзающих живой остров, это запах старой кожаной обивки в японском поезде, спешащим по побережью к последней станции, это сонный аромат багульника, врачующего сопки на месте старой гари, и металлический привкус дребезжащего вертолета, и терпкий аромат продымленной ровдуги, и дух мокрой медвежьей шерсти после камлания — все это рождает в душе сладкую боль любви от невозможности вернуться…