Если под вечер слегка одиноко мне, я сочиняю стихи простоватые,
Только вот кошке моей это побоку — тычет в колени мордаху усатую.
Буков не знает, но, собственно, знания эти ей тоже до фени и в общем-то,
Коли у кошки нехватка внимания, значит, она добывает его себе
Сотней различных и действенных методов, призванных вызвать моё соучастие
К чуткой мурчащей натуре приветливой (после кормленья сосисочной радостью)
В общем, короче, когда одиноко ей больше, чем мне, но я э — го — ис — тич — ная
Сволоч…
… показать весь текст …

Кто-нибудь! Включите свет!
И небес помойте блюдо!
В первый раз за прорву лет
Я решила быть и буду!
В первый раз за долгий срок
Пересудов не услышу:
Напрочь вырвало замок
С чердака прочнейшей крыши!
Наплевать на суету
С высоты Пизанской башни!
У прохожих на виду
Заведу с дождями шашни!
Перед серою толпой
В платье цвета «вырви очи»…
… показать весь текст …

На сердце легко, несмотря на простуду:
Вчера на обычной на вид мостовой
Я стала свидетелем яркого чуда,
А может быть просто столкнулась с судьбой…

Поверите в это, быть может, едва ли:
По латкам бетонным, под шорох машин,
Неслась королевой в оранжевой шали
Девчонка на вид сорока с небольшим!

Её не пугал ни порывистый ветер,
Ни пальцы дождя в волосах золотых:
Сияньем нежнейшего чувства на свете
Она отличалась в толпе от других:
… показать весь текст …

Любовь нельзя зaслyжить. Ты можешь быть нeвынocимо кpacивой, нeжной, и зaботливой. Можешь постоянно быть рядом, поддeрживать и уделять внимaниe. Можeшь бeсконeчно прeдлaгaть свою помощь, нaпоминaть о сeбe. Moжешь быть сeкрeтaрём и вип помощником, но любовь такими путями не вызвать. Зaслужить можно довeриe или увaжeниe, но нe любовь. Дaжe eсли ты будешь этого очeнь хотeть, даже eсли приложишь всe усилия. Oна случaeтся сaмa. Либо она eсть, либо eё нeт, на этом всe. Тут нeт никaких фopмул для достижeния цeли. Придётся смириться с тeм, что-либо у чeловeкa ёкнуло, либо нeт. Он всe зaмeчaeт, просто ты для нeго не особeннaя.

У тебя ведь был тот, кто готов был приехать в любое время. Который обязательно находил время, чтобы позвонить. Который нe врал потому, что eму нeчeго было скрывaть. Koтopый не забывал о твоeм днe poждeния, и проводил eго с тобой. Который был увeрeн в себе, и дaвал тeбe тожe сaмоe. Но ты сама не выбрала его. Поэтому не вини теперь в том же самом того, кто не выбрал тебя.

Какие жизнь порою шлёт сюрпризы
И злые тайны раскрывает нам.
Вы бросили меня, забрав сервизы
И мой любимый голубой бокал.
Я полагала, ощущая кожей,
Что не смогу без вашего лица…
Скрипела дверь и я, в углу скукожась,
Ждала капец, но не было капца.
И капал час минутами из крана,
И пустота плутала по плечам —
Всё было так, как пишется в романах,
Но не случалась черная печаль.
Бутылку рома прикупив на случай,
К ней попыталась присовокупить
… показать весь текст …

Мы учились все принимать серьезно
И смотри — ка, не преуспели разве?
Все у нас по графику и на пользу.
Не сегодня — завтра наступит праздник,
Ежедневник пухнет, блокнот толстеет,
Календарь становится мал для дел нам.
Мама пишет: -«кутайся потеплее
И поешь — несказанно похудела».
Черт — те что со временем, лихорадит
В новогодней давке и снегопадах.
«Накупить подарков, вина и платье/
Холодает/ времени не хватает/
Распродажа /выспаться бы однажды»
Я хочу, чтоб время остановилось.
… показать весь текст …

Он пишет:"А знаешь, забыть легко",
но дО светла держит онлайн-режим,
вливая по капле в последний ром
тоску, обличающую во лжи.

Она — притворяется, что оффлайн
(и даже не там, далеко за ним),
и учится молча сжигать слова,
её уличающие в любви.

Сшиваю ранки рваные края/ края трещат, но держатся однако./
Взрослею тем, что пью теперь коньяк, не раскрываясь розовой изнанкой
Взрослею там, где город лёг в пыли, не поднимаясь века два. Взрослею
В его рассветной спёкшейся крови. Купаюсь в ней. Отчаянней и злее
Шагаю в такт с толпой больших людей, на ровный темп подкручивая сердце.
А по ночам так хочется к тебе, так зло и честно хочется к тебе,
Что рвутся швы над вырезанным детством.

Copyright: Кесслер Оксана, 2013

Ровно в полночь ей, как-то, сильней молчится (достает его снимок и варит мокко)
и, зачем-то, так нужно побыть волчицей, но, совсем, ни чуточки — одинокой.
Она смотрит на свет за его глазами, и тогда становится вдруг понятным,
почему так хочется стать цунами красоты невиданной, необъятной…
Сокрушительной, цельной, опасной силы, под которой прожженная твердь мягчает,
для которого он, большеглазый, милый, не важнее, пожалуй, соринки чайной,
не острее ромбика на печенье, не больнее спичечного укола,
чтобы он не имел для неё значенья — накатиться на руки его и город,
налететь и обрушиться без прогнозов, подминая под волны и сны, и ветер,
а потом отступить по равнине голой и его отсутствия не заметить…

© О. Кесслер

Меня допили, разбили, выжгли, залили ядом,
Дошла до края, до дна, до ручки почти дошла я,
Исчезла, выдохлась, обесточилась, оголтела,
А дальше строчки — болота, кочки. Такое дело.
Такое дело: ни крыл, ни тела, одна кожурка,
Пустые мысли мукой на белом, пустая шкурка,
И с этой шкурки ни чистой замши, ни ковролина,
Ни дермантина, ни крепдешина, ни прочих «ина».
Но эта шкурка /ну что поделать/ несется драться:
Зовет по делу, ползет питаться, бежит влюбляться,
Бежит влюбляться, но только м…
… показать весь текст …

Приходи поскорей, нет терпенья и сил, исстрадалась в обрезки колбасные:
Я люблю тебя так, как никто не любил (или просто пока не рассказывал).
Я хочу тебя, так, как никто никогда не вписал бы в разряды романтики
Приходи поскорее оттуда сюда чтобы это проверить на практике.
Я себе не своя, я не ем и не сплю, я садистски насилую клавиши:
«Ворд» не выдержит скоро сопливых «люблю» и извергнет стиховные залежи…
Что — то стукнет в виске, проорет «се ля ви» …разражусь некрасиво и матерно…
Приходи, чтоб тебя не коснулись мои основные издержки характера…
Настроенье сейчас психопат — трансвестит: относительно и переменчиво,
Приходи, говорю, если хочешь спасти этот мир от разгневанной женщины…
Приноси ананас и бутылку Клико — разотрём разногласия в кашицу.
Я люблю тебя так, как никто никого никогда ни за что не отважится!

Шуршала осень. Билась ночь о тротуар дождливым степом.
Они сидели молча. Врозь. Она пыталась греться пледом,
А он курил, смотрел в окно, и посмотреть в глаза не мог ей,
Когда-то женщине родной, теперь — чужой и одинокой,
К которой он пришел, как гость, пришел со стуком, без ключей, и,
как камнем бросил «не срослось»," я ухожу", «прошу прощенья»,
«так получилось, ты пойми, ведь, знаешь, сердцу не прикажешь»,
Он говорил и говорил и по душе водил, как сажей,
Как саблей по вискам рубил, как молотками по запястьям:
«Она другая»."Полюбил". «Прости, бывает. Я с ней счастлив»…
И мог назвать бы сто причин и оправдаться перед ней, но…
Вдруг воздух сделался ничьим и даже, будто, тяжелее —
Она молчала. Так молчат, когда у горла сталь щекочет —
Она смотрела, как стоят у двери маленькие дочки…

Эти зимы, чужие зимы,
Бесконечностью февраля,
Всё без рук твоих — снег, любимый,
Гололедицы без тебя…
Безнадежные, да не наши
Опостылые эти дни…
Карты ветхие не расскажут
Как же дальше — и будет «дальше»?
Стужа…
Господи, сохрани…

Я люблю тебя, слышишь, верный?
Не во имя, но вопреки,
Сквозь разлуки сухие тернии,
… показать весь текст …

Вот так: молитвами у иконы отмолишь — выпросишь,
её, родную, ему под сердцем младенцем выносишь,
качаешь, лечишь, сама не спишь — всё её баюкаешь,
прижмешь к груди, согреваешь, нежишь, стихом агукаешь,
таишь от сглаза, толпы, от шума большого города,
растишь ему её, ластишь, пульсом хранишь под воротом,
она растет не по дням — по вздоху и по звонкам его,
И вот глядишь — за спиною крылья к нему расправила…
А он посмотрит и не узнает. Уйдёт — как выстрелит…
Твоя любовь для него — чужая. И в этом истина.

Подхалимничать можно умело,
Перед каждым сгибаясь в поклон,
Чтоб казаться пушистым и белым…
Как сортирной бумаги рулон

И ни слова больше. Слова — суррогаты чувств.
Ничего не доказывай всуе — улики в нас же.
Ты которые сутки звучишь во мне наизусть
И которую вечность совсем не о нас читаешь.
Все стихи и стихии больше здесь не при чём —
Механизмы контроля над сердцем всё чаще клинит.
И когда ты вернешься — подставлю тебе плечо,
потому что уже разучилась считать ножи в нём.

© О. Кесслер

И еще немного тебе вот такого бреда:
в тридесятом царстве совсем не осталось смысла.
Ты вернешься к ней завтра или под утро в среду,
чтобы выяснить, что к адресату стихи и письма
не доходят, какую улицу там не черкай,
не доходят и точка — хоть как ты ей ни пиши -
почтальон, как обычно, печатает на конвертах:
«Адресат переехал. Надолго. В чужую жизнь.»
Адресат переехал. И делать здесь больше нечего.
Ты опять воевал не по правилам. Не за тех.
Так бывает, когда по привычке бросаешь женщину,
а она тебе, вдруг, оказалась нужнее всех.

Здравствуй, милый сынок! С новым годом тебя поздравляю!
Ты за почерк прости — что-то снова рука подвела.
Я тебя вот наверное, Коля, от дел отрываю…
Да всю ночь не спалось — как у вас на чужбине дела?
Ты не пишешь совсем — не в упрек, не подумай, сыночек
Я же все понимаю — заботы, все снова с нуля…
Ты черкни, Николаша, о внуках хоть несколько строчек,
Хорошо или нет приняла их чужая земля?
А у нас все как прежде: зимою сменяется лето,
Наш Семеныч ворчит на погоду, да жмется в пальто…
Сын его обещ…
… показать весь текст …

… Восемь лет. Там, на улице, дышит сад. И до детства — подать рукой:
Мама рядом. Мне в косу вплетает бант, тонкий бант с золотой каймой,
Мама что-то поет, говорит «постой», золотую ласкает прядь,
Я прошу поскорее — в окошках зной манит солнцем, к реке, гулять…
… Восемнадцать. Коса не по моде мне / режут ножницы до плеча /.
Гладят руки мамины по спине, а в глазах облака — печаль.
Двадцать восемь. Беру на ладонь виток, светло русый пшеничный мед,
Дочка просит быстрее — в окне ее бесконечное небо ждет…
… Прижимаю к груди золотистый свет… Вспоминается тонкий бант,
И для мамы цветов полевых букет ровно детство тому назад…
Я шепчу точно так же, как мне она — «тише, доченька, не спеши»,
Только дышит на улице влажный сад и зовет торопиться жить…

Он проявляется красными или синими.Строчками.Он заходит не постучав.
Слишком не твой, чтобы помнить его по имени. Слишком опасный, чтоб по нему скучать.
Он начинается медленно и задумчиво — так у каминов потягивают глинтвейн,
Слишком красивый, чтобы придумать лучшего. Слишком чужой, чтобы сделать тебя своей.
Ты его пишешь так же, как пишут тайное на оборотах забытых и пыльных книг,
Ты никогда не просишь «не забывай меня».Он же молчит о том, как к тебе привык.

Только одна причина вот так безумствовать передавая сердце через тетрадь…
-Слишком реальная, что бы тебя почувствовать…
-Слишком придуманный, чтобы тебя искать…