Ты научилась бывать бесстрастной.
Конечно, Клара, ты повзрослела.
Сначала смотришь теперь налево
и только после бежишь на красный.

И ты не то что не помнишь Карла,
а просто знаешь, что он потерян,
как ключ от узкой железной двери,
как ключ от смысла (везде искала) —

от сейфа, что ли? Да чёрт с ним, с сейфом —
пусть вскроет кто-нибудь автогеном…
Дружи со сбродом, гуляй с богемой,
допустим, в платье с коротким шлейфом
… показать весь текст …

Я не сплю о тебе. Фонари не потухли.
Первый дворник лопатой вгрызается в лёд.
Свет в окошке напротив включили на кухне —
кто-то встал и сейчас себе чаю нальёт.

Я люблю этот миг, предрассветное чудо —
в невесомости плыть, в синеве, в тишине,
ощущая, как в трёх километрах отсюда
ты молчишь в потолок и не спишь обо мне.

Выпал внезапно очень тяжёлый месяц:
время стучит, опять ничего не лечит.
Может, оно и лучше, что мы не вместе
и от проблем друг друга свободны плечи.

Холодно, голо. Снежные мухи. Морось.
Серое небо липнет снаружи к шторкам.
Ветер свободы, если он пьётся порознь,
плотный, противный, горький — почти касторка.

Я не считаю дни, не считаю ночи.
Просто листаю сутки — по пять, по десять.
Мы перейдём границу поодиночке,
каждый теперь лишь сам на себя надеясь.
… показать весь текст …

Они встречаются в малых дозах,
летя на крыльях, держась за воздух.
Они привыкли вот так встречаться —
тайком от родственников, начальства,
от большеглазых враждебных окон…
Они привыкли ходить под током,
не знать, удастся сегодня, нет ли…
Они, встречаясь, срывают петли,
срывают крыши, крюки, стоп-краны,
и поцелуи, и чьи-то планы,
держась за воздух — и воздух держит,
в нём много горечи и надежды,
в нём запах листьев кленовых палых…
Они встречаются в дозах малых,
… показать весь текст …

На нас так много компромата —
стихи, свидетели и фото…
Мы виноваты, виноваты.
А ветер, по шкале Бофорта,
сегодня, видно, восьмибалльный,
листом швыряется кленовым…
И в потеплении глобальном,
конечно, тоже мы виновны:
ты говоришь, что я — как печка,
я говорю, что не буржуйка…
Но догорает, словно свечка,
в саду каштан, и это жутко.
Мы виноваты в том, что осень,
что нет иных, а те далече,
… показать весь текст …

Почему-то в обрез всепрощения, времени, денег.
Я к себе обращаюсь на ты, как чужой человек.
На текущей неделе с утра каждый день — понедельник.
Чтобы этого больше не видеть,
придумали снег.

Он пошёл, повалил, пустыри превращая в поляны.
…Усмехнувшись, последние крохи синицам раздашь.
Только ночь отползла, как светящихся окон гирлянды
погасили вокруг. А они украшали пейзаж.

И фабричный район, как Гаврош, как бесстрашный оборвыш,
наблюдает сошествие первого снега с небес.
…Запахнёшься теплее, работой себя обезболишь.
… показать весь текст …

Когда сжимая цепкой лапой мозг и горло,
кошмары снятся, а потом вы их не помните,
ищите женщину — чтоб пот со лба вам стёрла
и посидела с вами рядом в тёмной комнате.

Когда обрыдло всё вокруг, к парадной скатерти
стремятся руки, чтоб стянуть и всё посыпалось,
ищите женщину, чтоб злость свою сорвать на ней,
такую дуру, чтоб терпела и не рыпалась.

Когда не клеются дела и иже с ними,
и от усталости зрачки пусты и сужены,
ищите женщину — и вас она обнимет,
и объяснит, что кроме вас, никто не нужен ей.

Он бьёт по подушке. Пора бы уснуть,
но коготь кошачий царапает грудь.
Находит ночами, находит, хоть вой.
Он думает, как она там без него.

Он думает, как её утра пусты,
в них спят гаражи, и дома, и мосты,
она же не спит, а стоит у стола
и режет на кухне зелёный салат,

а может, не режет, а попросту рвёт…
Он смотрит на небо, там тесно от звёзд,
пасётся оранжевый Альдебаран…
Он думает, как ей сейчас по утрам.
… показать весь текст …

В моём арсенале есть длинная юбка,
но я не голубка, увы, не голубка.
Нет, я не голубка, я птица другая —
в отравленном воздухе с привкусом гари.

Да-да, кто угодно, но нет, не голубка —
невмочь ворковать в телефонную трубку
и есть, что накрошат… Я птица живая,
я падаю камнем и снова взмываю.

Мне нравятся горькие грозди рябины.
Никак не пойму этот кайф голубиный —
на головы бронзовых статуй садиться
и гадить оттуда… Я вольная птица.
… показать весь текст …

Это декабрьское время, московское время.
Где-то на юге зимуют и чибис, и ремез.
Время для тыквы и туфелек, золушки, феи.
Время горячечных встреч, полутёмных кофеен,
снов, забежавших вперёд, и цветов запоздалых.
Клара и Карл позабыли свой спор о кораллах.
Оттепель резко сменяется ветром и стужей.
Время, в которое ты мне особенно нужен.
Время из нор выходить, вылезать из траншеи,
время разматывать шарф, защищающий шею.
Время, которое мы неосознанно тянем, —
время пить кофе, касаясь друг друга локтями.

Зачем кусать меня и грызть?
Ведь я не локоть.
И всё само пройдёт — как жизнь.
Не надо трогать.

Как долго грабли били в лоб…
Не надо плакать.
Не надо золота на гроб,
не надо лака.

И ключ, конечно, не замок.
И мёд не дёготь…
Само забудется, само —
не надо дёргать.
… показать весь текст …

Что мне покажет памяти провал —
сейчас, на расстоянии в полгода?
Как я всегда купить просила воду
(её потом никто не открывал),

как, завернувшись в пыльную портьеру,
открыв окно, курила — в снег и стынь,
а за окном ничком лежал пустырь —
весь из себя инкогнито и терра.

Стакан стоял опасно на краю,
и телевизор прикреплялся к стенке.
И высоко висело полотенце,
а ты не знал, что я не достаю.
… показать весь текст …

Нет, не входить в одну и ту же реку.
Войти в кружок — в какой-нибудь дурацкий —
любителей, допустим, канареек.
По воскресеньям с ними собираться.

Войти в подъезд, с зонта роняя капли,
в доверие войти к кому попало…
И закопать на огороде грабли,
пока они меня не закопали.

Понять: всё это было делом гиблым,
и, наконец, совсем освободиться.
И завести товарища по играм,
и завести с ним множество традиций…
… показать весь текст …

Февраль нажал на тормоз. Стоп, машина!
И оттепель. И долгие звонки.
Коль двигатель морозов заглушили,
то до весны — не срок, а пустяки.

И можно будет вылезти из танка,
почувствовав подземный рост травы,
и осознать себя не пуританкой,
и шлем постылый скинуть с головы.

Депрессию сменяет эйфория —
и пьётся джин, и естся мандарин…
О чём вчера мы долго говорили?
Да и сейчас, похоже, говорим…
… показать весь текст …

Осень движется. Бессонные не спят.
Осень голая уже, не золотая…
Это время посчитать своих цыплят,
время складывать. Но мы-то вычитаем.

У порога грустно топчется зима.
Разбегаются цыплята, люди, чувства…
Я проверила пустые закрома —
ни соломки, ни соломинки. Не густо.

Но осталось у меня, в конце концов,
небо чистое — без мусора и пыли,
вертолётик с человеческим лицом
и фонарь, который выключить забыли.

Мир тронулся. Потом остановился.
И, вероятно, больше не покатит.
А женщина — не дура, не девица —
по-прежнему живёт «на автомате»,

как будто бы стоп-кран и не срывали…
Она не верит фактам и не киснет.
Она сидит в купе на покрывале
и для сугрева жжёт стихи и письма.

Ведёт себя нелепо, как ребёнок,
оставшийся в отцепленном вагоне.
С утра к окну бросается спросонок
и видит: там опять не Бологое,
… показать весь текст …

Бурлацкое

Я, как бурлак на Волге,
молча тяну на тросе
месяц, тоскливый, волглый,
нашу восьмую осень,
мёртвое пиво в баре,
дождик, что неуёмен,
листья — почти гербарий,
селезня в водоёме…

Листья сметает дворник.
Пахнет не прелью — гарью.
Вспомнился «Овод» Войнич:
… показать весь текст …

Штучные женщины, женщины-штучки Вас не возьмут в очумелые ручки. Шпильные женщины, женщины-шпильки Не для того, чтоб пополнить копилки.

Женщина-шпилька всем шпилям сестрёнка. Видишь, идёт? Отступи-ка в сторонку. Шпильки стучат по асфальту сухому. Бутсы впадают в истомную кому.

Женщина-шпилька — несчастный твой случай: Каждый мужчина — в душе подкаблучник. Не тормози, лимузин олигарха! Шпилька в грязи. Но внутри её — бархат.

Выключив страх, как горячую воду,
кран перекрыв, закрутив до отказа,
выйти на ветер — в любую погоду.
Ветер доносит отдельные фразы,
звуки шагов, плотный запах кофейный,
синий дымок — запрещённый, табачный.
С кофе начать или прямо с глинтвейна?
Холод собачий.

Бросить проекции («я бы… а он бы…»)!
Страх отменяется: вывернут вентиль.
В небе случаются птицы и бомбы.
Выйти и выбросить деньги на ветер,
сев наугад за качнувшийся столик,
… показать весь текст …

Как много джаза в голове!
Влюблённых узнаю в толпе я.
Они идут не по Москве,
а по Луне, Кассиопее,
они легко подковы гнут,
и ни минутам, ни монетам
не знают счёта. И вовнутрь
глядят растерянно при этом.

Они всегда особняком,
во что бы ни были одеты.
Я их приветствую кивком —
одной идеи мы адепты.
Но хоть кивай им десять раз,
… показать весь текст …