Нас сделать пытались мудрей, покорней:
Нам ветки ломали, нас рвали с корнем.
Нас били по нашим звериным ликам,
А мы отвечали звериным рыком.
Стреляли по нашим змеиным шкурам,
А мы хохотали: мол, пуля — дура.
Когда ж нас бросали — с небес на землю, —
Вновь вверх по ступеням мы шли (по тем ли?).
Как нас посылали! В какие дали…
За стойкость не выдал никто медалей.
Исчезли в тумане надежды-веры,
И только любовь ещё треплет нервы.
Вот так и живём: каждый третий — лишний,
И нет ничего, кроме пьяной вишни,
… показать весь текст …

Она полночи виски пила, как воду.
В вечернем платье, с грацией леопарда
с утра пошла на рынок для садоводов,
себе купила грабельки и лопату.
Явилась в парк, стараясь держаться прямо,
но чуть кренясь — так птицы летят, подранки,
потом спокойно вырыла в парке яму,
потом туда сложила его подарки.
Землёй засыпав, сделала низкий холмик.
Она бывает в гневе похуже фурий.
Теперь сидит. И любит его, и помнит.
Теперь сидит над ямой, ревёт и курит.

Мы родились среди дождей,
в сплошном потоке.
И каждый сам себе диджей,
и воки-токи.

Мы под дождём играем джаз,
нам сводит пальцы…
А если кто тебя предаст,
забудь, не парься.

Здесь только дождь, и джаз, и Цой,
и два Стругацких.
И каждый сам себе танцор:
хорош ругаться.
… показать весь текст …

Боялась гроз, бежала к нам в ночи
неграмотная старая соседка,
и дверь мы открывали ей нередко,
и оставляли, кажется, ключи…
Крыжовника с малиной было всласть,
и вишня удалась тогда на славу.
А цепь велосипеда порвалась,
и полетел седок его в канаву,
успев поймать с багажника сестру.
Ей было 5. Не испугалась даже.
Лечились подорожником. К утру
болело всё. «Родителям не скажем».
А в дождь играли с бабушкой в лото.
От ветра раздувались занавески.
… показать весь текст …

Ртутный столбик до минус семнадцати рухнул и замер.
Злые змейки позёмки кусаются на бульваре.
Знаешь, что говорят сыроделы о пармезане?
Говорят, это сыр, который ждут, а не варят.

По нему ударяют серебряным молоточком —
по каким-то особо чувствительным сырным точкам,
чтоб по звуку узнать, нет ли в круге пустот и трещин,
поспевает ли сыр, ну, и прочие важные вещи.

Я, конечно, не сыр. Я, наверное, больше ворона.
Эти минус семнадцать сегодня не Крым и не Сочи.
Видишь, змейки позёмки гуляют по Малой Бронной?
Простучи меня нежно серебряным молоточком —
… показать весь текст …

Где-то на самом краю Ойкумены,
дальше предательства, дальше измены,
он мне звонит, наплевав на тариф,
и говорит, говорит, говорит —
что-то пугающе важное, то есть
он говорит: «Я приеду, готовься!»
Кормит словами меня, словно хлебом, —
глупую чайку, упавшую с неба.

Он звонит: «У меня есть пара часов».
Она срывается.
Вешает амбарный засов
на компьютерные девайсы.
Быстро бежит по лестнице: цок-цок-цок.
Держится молодцом.
Она ломает свой график, утренний ритм.
Она сама не знает, что говорит,
но, вероятно, глупое что-то, доброе,
пока они целуются, как подорванные,
как два тяжеловеса тяжелораненных…
Они всегда встречаются на окраинах.
Она с ним вместе ездит по Химкам-Ховрино
и говорит про Моцарта и Бетховена,
… показать весь текст …

Когда надежды нет, закрутит гайки вьюга,
и в белой тишине идёшь, не чуя ног,
не помня ни дорог, ни севера, ни юга.
Обида за тобой плетётся, как щенок.
Когда надежды нет, лютуют снег и ветер —
неважно, что жара, неважно, что июль…
На помощь не зовёшь, боясь, что не ответят,
шатаешься, скользишь и валишься, как куль.
И кажется, уже полшага до тоннеля,
где будет свет в конце, как люди говорят,
и огненным хвостом прошедшая неделя
стирает все следы — не выбраться назад.
Глядишь сквозь пелену. Мороз ползёт по коже.
Когда надежды нет, одна печаль и злость,
… показать весь текст …

В первый год, как расстались, но, видимо, не разлюбили,
Мне всё время встречались зелёные автомобили,
Абсолютно такие, как твой: «Жигулей» было много.
Они лезли в глаза мне, какой бы ни шла я дорогой.
Иногда они близко совсем от меня проезжали.
Я смотрела в салон, но цветы там, увы, не лежали.
Это значило только, что это — другая машина,
И другой (и к другой) в ней, конечно, приехал мужчина.
В первый год, когда было бы правильно сбрасывать путы,
Я себе рядом с домом твоим сочиняла маршр…
… показать весь текст …

Она давно уже робот, робот,
железный чокнутый дровосек…
А ты не слышишь металла грохот,
ты утром рядом спокойно сел.

Она тебе наливает чаю,
нарезав сыра и овощей…
Ты ешь свой завтрак, не замечая
стального блеска её очей.

Вы вместе смотрите фильм про НАТО.
Лет двадцать брака, чудесный быт…
Она давно уже Терминатор
и очень хочет тебя убить…

Партизаня, шептали подпольные клички.
Доверяли друг другу до дна, целиком.
В кулаке у судьбы были спрятаны спички.
Иногда она тыкала в нас кулаком…

Не бойцы. Не умели держать дисциплину,
забывали про каску и бронежилет.
Было сколько-то спичек — коротких и длинных.
Почему нам казалось, что выбора нет?

И, всей грудью поймав неожиданный выстрел,
оседая на жёсткий холодный бетон,
я пытаюсь сказать: «Мне не больно, я быстро.
Ты не думай, не мучайся этим потом!»
… показать весь текст …

Всё легче дыхание наше по будням при встречах. Аллеи, дыхание, Бунин, и утренний щебет, и утренний клёкот — мы вольные птицы, поэтому лёгкость. И все об одном — и Кундера, и Шиллер, и датчик дождя, что так странен в машине…

А дождь, просыпаясь сквозь мелкое сито, не знал, что отслежен, по каплям посчитан…

И все об одном — Достоевский и Пушкин — о том, как ты треплешь меня по макушке, и всё об одном — рыжий кот на заборе, и взгляд твой, наполненный болью-любовью.

Мы тянем друг к другу озябшие руки, мы птицы, мы кружимся в солнечном круге. И в этом — такая особая лёгкость, что сердце мозжит, как ушибленный локоть.

Смотреть кино, где в главной роли — ты и где с тобой какой-то человек.
Не замечать, что ночь и чай остыл.
Смотреть кино, идущее, как снег.

Смотреть, не отвлекаться, не бежать.
В такие игры не играет трус…
Смотреть кино — как есть огонь с ножа —
и горячо, и необычный вкус.

Смотреть своё кино — про жизнь и смерть,
не суетясь, не отключая звук.
Смотреть, и не бояться досмотреть,
и глаз не опускать. Тем паче — рук.

Господи, всё я сумею, я кофе выпью,
выдержу свой дедлайн, увеличу скорость,
перетерплю молчание злое, рыбье,
долгую зиму честно приму, как бой…
Только его — вот этого — обезболь.
Я за него отчаянно беспокоюсь.

Ты выпускал нас гулять по пустым аллеям,
дал нам любовь, текилу, лимоны с солью…
Видишь: ему — вот этому — тяжелее,
он говорит, а в горло нейдут слова.
Мельница мелет, движутся жернова.
Знаешь, не каждый может справляться с болью…
… показать весь текст …

Сказочное

Он и золушка с мачехой, он и старик со старухой,
но такие слова говорит в телефонное ухо,
но такие записочки мне оставляет под камнем —
просыпаясь, ищу их, песок разгребая руками.

Он мне пишет: «Скучаю смертельно, работаю плохо:
не успел перебрать обязательный центнер гороха,
а сегодня отправлюсь обратно закидывать невод.
Как хочу я сидеть с тобой рядом! Желательно слева».

Проступают сердечки на дне моей чашки кофейной.
Нам, конечно, помогут и рыбка, и тётушка фея —
… показать весь текст …

…Говори с ним о глупостях — равнодушно, вполголоса,
отпусти его засветло, как щегла из-за пазухи,
потому что пора ему, потому что издёргался,
потому что нельзя уже постоянно опаздывать —

вызывать подозрения, бормотать оправдания.
Ничего эксклюзивного: все мы — птицы невольные.
Отпусти за углом его — вот у этого здания.
Пусть домой в кои веки он отправляется вовремя.

Не мигай даже вслед ему светофорами карими.
Отпусти, опоздает же! Дефицит расторопности…
Не бледней. Это улица. Это просто рука его.
Отпусти, отпусти её — словно ветку над пропастью…

Пожалей его, птица, оставь ему что-то, оставь —
золочёное пёрышко, яблоко, мёда розетку,
хоть какой-то пароль, хоть какую зацепку, лазейку,
хоть какие-то знаки судьбы в многолюдных местах.

Ты встаёшь на крыло, ты, похоже, осталась живой.
А ему ли не знать, до чего ты бываешь живая…
Посмотри, как он жмётся к стене и глаза закрывает.
Пожалей его, птица: скажи, что ты есть у него.

Пожалей его, птица: он крутится, ночью не спя:
скоро праздник его несвободы.
Так дай ему силы —
золочёное пёрышко, яблоко,
… показать весь текст …

Мне нужно представить, что ты далеко-далеко,
И связь по каким-то причинам совсем невозможна,
Что, скажем, ты пьёшь вместо пива теперь молоко,
Что ты за границей, куда не пускает таможня.

А можно представить, что ты улетел на Луну,
Где нет Интернета (так всё-таки думать приятней).
А можно — что выбрал из всех наконец-то одну
И, скажем, женился! Хотя про Луну — вероятней.

А лучше представить иначе: теперь ты монах,
Постишься, в миру помогаешь сиротам и вдовам.
Не надо мне думать о прежних, других временах
И видеть, во что превращён ты и кем заколдован.
… показать весь текст …

Глагольно-коньячное

Глотнуть коньяку, закружить над собой вертолёты,
но, руку вперёд протянув, убедиться: стена.
Подумать: я снова не знаю, ни где ты, ни что ты.
И, словно ударили, сжаться от жалости к нам.

Дождаться звонка — через час. Или два, или девять.
Услышать тебя через шелест воды и помех.
Зачем Чернышевский писал свою книгу «Что делать?».
Достаточно было названия — это про всех…

Твой голос ловить вперемешку с дождём. Почему-то
над нашей с тобою Вселенной — так часто дожди!
… показать весь текст …

Я в зеркале увижу, кто мне сужен,
а заодно — во что он нынче ряжен.
Мы с ним теперь то дружим, то не дружим.
Дела у нас белы, белы как сажа.

Он за спиной, он в зеркале, да вот он!
Он рыцарь. Он в кастрюле! Нет, он в каске!
…Могу заговорить и кровь, и воду,
но не могу не верить в эти сказки —

в любовь-морковь, в гадания и случай,
и в то, что антидот сильнее яда,
и в то, что всё, конечно, станет лучше
каким-нибудь путём невероятным,
… показать весь текст …