А знаешь, Ма, я всё-таки подрос,
Вошёл к пяти годам и в рост и в силу.
Ты помнишь, как сурово морща нос,
Меня за шкирку глупого носила?
Ворчала, мол, не щен, а егоза.
И как такого вырастить до мачо?
Но я же видел, Ма, твои глаза
И что улыбку ты напрасно прячешь.
На фоне благодушнейших сестёр,
Впитавших послушание в привычку,
Я был — чума, проказник и бретёр,
И в каждой бочке, кажется, затычкой.
Я вырос, Ма! И даже возмужал.
Меня страшится псов бродячих стая.