А знаешь, Ма, я всё-таки подрос,
Вошёл к пяти годам и в рост и в силу.
Ты помнишь, как сурово морща нос,
Меня за шкирку глупого носила?
Ворчала, мол, не щен, а егоза.
И как такого вырастить до мачо?
Но я же видел, Ма, твои глаза
И что улыбку ты напрасно прячешь.
На фоне благодушнейших сестёр,
Впитавших послушание в привычку,
Я был — чума, проказник и бретёр,
И в каждой бочке, кажется, затычкой.
Я вырос, Ма! И даже возмужал.
Меня страшится псов бродячих стая.
Надеюсь, что чуть-чуть умнее стал —
На бабочек давно уже не лаю.
Живу в селе. У нас добротный дом.
Уютно, сухо, есть похлёбка в миске.
Почти дружу с нахальнейшим котом,
Который откликается на «Брыська»
А наш вожак — бобыль седой, хромой,
Носящий кличку странную «Валера».
Ты помнишь, Ма, как он забрал с собой
Меня щенком из милого вольера?
Доволен им — не жаден и не строг,
Гордится мной, коту не потакает.
Но только, Ма, он очень одинок
И я его, конечно, опекаю.
Вожу гулять, играю с ним в «апорт»,
Старательно облизываю миску
(ну, чтоб не мыл). А наш скандальный кот
Ему на завтрак где-то ловит мышку.
Мне мачо позавидует любой.
Ну чем не жизнь! Лишь лунными ночами
Веду беседы мысленно с тобой.
Я вырос, Ма, но всё ещё скучаю.
Уже прошло так много зим и лет,
А мне всё снятся запахи вольера…
Ой, Ма, прости… Пойду… Проснулся дед.
— Опять курить?!! Тебе нельзя, Валера!!!