— Неужели я похожа на волшебницу?
— Да!
— И ты, естественно, ждёшь от меня чуда?
— Только его.
— Тогда я совершу ради тебя невозможное: из феи превращусь в любящую женщину.
— Разве это чудо?
— Теперь — нет.

Любовь — это игра с завязанными глазами,
где выигрывает тот, кто дольше не снимал повязку.

Изломы веток
воткнуты в душу неба
по рукоятку.

На самом деле
никто ни для кого не создан.
Не существует идущего тебе навстречу,
как и того, к которому идёшь ты.

Хаотично падают звёзды,
беспорядочно сталкиваются тела.
Созданный в твоей голове мир —
результат очередного взрыва.

Но дурацкое слово «вера»,
выдуманное глухими для слепых,
рождает абсурдное понятие «надежда»
и всеобъясняющее «Любовь».

Снежинки падают вверх.-
Ладоням моим навстречу,
Направленным в бесконечность,
Оправленным в чистый снег.

Мой милый, мой светлый луч,
Сквозь снежную пыль прошедший!
Снег падает — сумасшедший —
Обратно в объятья туч.

А ты — на ладони мне,
Как в тихую гавань жизни,
Ложишься, — и я не мыслю
Себя без тебя, как снег
… показать весь текст …

Быть мудрым — слишком тяжелая ноша.
У мудрости очень большие плотность и удельный вес — не каждая душа способна выдержать такую нагрузку.

Я спросил бы мудрого, как мне жить,
но боюсь, он спросит, как жить ему.

Я б узнал у светлого, как светить,
но не всякий свет побеждает тьму.

Если б не страшился сорваться вниз,
то взлетел в реальности, не во сне,

и сказал уснувшему: Друг, проснись!
Но боюсь, что друг мой приснился мне.

Где-то в сердце моря — сплетенье рек
создаёт Вселенную из долей.
… показать весь текст …

Я не буду с тобой говорить,
но не стану отдёргивать руку
от твоей. Я не чувствую нить
между нами. Я чувствую скуку

в тоне голоса наших сердец,
в стонах жизни, не спящей ночами.
Не похоже, что это конец,
не похоже, что это — начало.

Может, мир подустал от любви,
и решил отлежаться? Но всё же-
Парусам ведь нужны корабли,
и озноб от касания — коже.
… показать весь текст …

Был несильным попутный ветер,
И, расправив немного парус,
Мой кораблик стоял на месте,
На зеленой волне качаясь.

…Если б ты выдыхал весь воздух —
Мог бы зваться попутным ветром.
Ты вполсилы дышал — ты просто
Знал, что я Прихватила весла.

Только любовь сотворяет людей.
И наоборот.

Поцелуй меня так внезапно,
Как в тот раз, когда дрогнул мир,
Где в последнем луче закатном
Ты мой разум врасплох застиг.

Что-то сладко сорвалось с сердца, —
Что-то лишнее — тяжкий груз.
Стало вдруг мне светлей и легче
На секунду. Так мало… Пусть!

Я пробую на вкус твою улыбку,
роняя в бездну синих глаз себя,
свой разум и бесплодную попытку
забрать чужую душу, не любя.
Ещё с утра ты подарил мне сердце
под кофе с ароматом имбиря,
который отдавал кайенским перцем.
А я шептала:
— Всё так глупо! Зря
твоя улыбка пахнет розмарином,
ладони — солнцем,
волосы — дождём.
Что из того, что я в тебя влюбилась?-
Я всё равно останусь только сном.

Если есть истина,
Есть и кощунство.-
Гнусно, немыслимо,
Мерзкое чувство —
Видеть поверженной
Веру и святость,
Бога — отверженным,
Сына — распятым.
Рвусь сквозь неискренность,
Выкрики стада,
Веря, что истина
Все-таки рядом.

Когда он начнёт играть, она не услышит музыки.
Будет смотреть с лестницы,
как сходит с ума, как бесится
его силуэт над роялем.
В финале,
когда нервные, злые,
одержимые tempo пальцы,
в танце
выбивают клавиши из гнезда, —
тогда
её сердце разоружается,
растекается.
— Слышишь?
— Да!

Отпей вина из моей чаши, брат!
Вот, хлеба кусок — держи!
Я видеть тебя, как и прежде, рад.
Постой, уберу ножи.

Дай, ноги омою тебе с пути,
и постелю постель.
Доброй ночи тебе, — прости,
что запираю дверь.

Hе опасайся рассвет проспать:
мне не заснуть до утра.
Я понимаю: друзей предавать
очень непросто, брат!

Я же все твои стены сотру в ничто, сброшу крышу по черепице
(Ты тогда обнимал меня из пальто и шептал, что готов жениться),

раскидаю по брёвнам твои мосты, поджигая под ними реку
(Ты тогда протянул мне свои бинты и просил исцелить калеку),

чтобы шёл по огню, сквозь огонь и вдоль алчных ртов золотых пожаров
(Ты, вдыхающий жадно мою ладонь, мне тогда доставался даром),

чтоб оделся в ненужность как в чешую, и тоской повязался трижды
(Ты мне клялся подставить плечо в бою, потому что одной не выжить),

и скитался по миру, как сто ветров, потерявших ключи от выси
(Ты просил не любви, а земных даров за свои неземные мысли),
… показать весь текст …

Он тогда был не пьян.
Он тогда был влюблен.
В серых глаз океан,
В каблучков перезвон.

Он метался, как зверь,
Рядом чуя капкан.
Веря слову «Поверь!»,
Он тогда был не пьян.

Да и буйным не был,
В драку с другом не лез.
Он ее отпустил.
Он тогда был нетрезв.

Нет, я просто так
прижимаю руку к сердцу.
Нет, на ней — только кровь
шелковичных ягод.
Что ты, я не стала любить
тебя меньше.
И совсем не смотрю
на тебя со страхом.
…Да, конечно, верю
в твои объятья.
Не шепчу: Иуда!-
то шорох листьев.
Слышу только:
вышло из-под лопаток
… показать весь текст …

Каждый идет к своей искре тщеславия, тлеющей в его собственных заблуждениях.

Хотелось, очень хотелось, идя по улице, встретить вдруг человека, который возьмет, и сразу ответит на главный вопрос, и расставит все по местам, и будет страшно мудрым, с добрыми глубокими, вмещающими весь мир глазами…
И я вглядывался в лица стариков и старушек, детей (уста их внезапно да возглаголят истину), даже странных неряшливых прохожих (Диоген как вдохновение), или городских сумасшедших (а вдруг пророки — см. Библию)…
Но нет, нет, нет… Только заботы о насущном, только неуверенность в будущем и недоверие к окружающим — в их тусклых зрачках…
Все — слабЫ, все ведОмы, все — не более, чем люди…
Кто из них когда-то вглядывался в прохожих, как я?
Кто закапывался по уши в идеи древних и не древних модных и немодных философов?
Кто увидел эту пустоту и тщетность сам, а кто уже родился с опустошенностью в глазах?..
А теперь и я в этой толпе. И мне тоже нечего ответить на главный вопрос.