На днях Киму Филби исполнилось бы 105. Посмотрел очередное буржуйское кино о нём. Вообще интересно, как плохо к нашим героям липнут деготь и перья. Кажется, дочь вспоминает:
— Жена однажды спросила отца, что для него важнее — семья или партия? Он рассмеялся. Глупый вопрос. Конечно же, партия!
Для западного зрителя такое признание — приговор. У нас пока еще встречаются другие зрители.
Филби работал не на КГБ, а на идею. Эту идею КГБ в конечном счете предал. А Филби не предал.
Биография Филби заставляет вспомнить о подвиге супругов Розенберг, упорстве Джордано Бруно, дерзости Прометея.
Сто лет назад у меня был шанс поговорить с человеком похожего масштаба — Джорджем Блейком. Я тогда мало соображал, мало о чем догадался спросить. Только теперь понимаю, каково было им обоим (Филби и Блейк дружили) видеть крушение государства, с которым они связывали и свои судьбы, и свое представление о будущем.
Мы никогда не сможем ощутить то ледяное, непроницаемое и вечное одиночество, на которое оба обрекли себя ради своих убеждений. Нам трудно представить, что они чувствовали, наблюдая, как разлагается, тонет в мещанстве могучая цивилизация, еще недавно сражавшаяся за каждое здание в Сталинграде, прогрызавшая дорогу жизни к Ленинграду. Нет, не «качеством жизни» в СССР был разочарован Филби.
.
Самый жуткий кадр — склонившаяся на гробом Филби скорбная голова Калугина.
.
Нет ничего страшнее предательства.
Нет ничего важнее идеи.