Когда в 90-е в Россию хлынула волна разнообразной эмигрантской швали, этих людей готовы были носить на руках. Еще бы! Как надо любить Родину, каким мужеством необходимо обладать, чтобы променять западный рай на голодный и оборванный совок. Это ж подвиг — преломить с нами ржаную буханку, втиснуться в наш общественный транспорт, отрезать себя от супермаркетов и диснейлендов.
Правда, довольно скоро выяснилось, что триумфально прокатившиеся от Владивостока до Москвы «возвращенцы» вовсе не обижены судьбой. Одни поселились в загородных поместьях, другие — в ранее отнятых советской властью квартирах. Но почти все, засучив рукава, ринулись обустраивать «Россию, которую потеряли в 1917-м» — в Госкомимуществе, на министерских постах, в университетах, журналах, издательствах. И, конечно-конечно, за благородными эмигрантскими порывами не было ни чужого умысла, ни корысти. Ни пломбированного вагона, ни денег немецкого (американского) Генштаба.
.
При этом «спасители России» действовали как бы в противофазе. Они-то летели в Москву, а им навстречу уже поднималась волна новых беженцев. В 90-е и 2000-е у меня перед глазами прошла толпа слабовольных людей, которые, воспользовавшись загранкомандировкой или просто шансом продаться, оставались жить в США, в Канаде, в Европе. Журналисты, ученые, спортсмены, музыканты, балерины. Вообще я наблюдал самых разных эмигрантов — отпрысков августейших фамилий, евреев, бандитов, борцов за демократию. Но все их сборища были одинаково жалки и унылы. Пожарить мясца. Попить винца. Порадоваться тому, что вовремя сделал ноги. Тому, что сосед сидит на вэлфэр, а ты получил хороший контракт. Ни один, разумеется, и мысли не допускал о возвращении. Куда? Назад? Назааад??? Да там всё пропало!
Ни один из этих переселенцев никогда и ни за что (ну разве за хлебное место в Госкомимуществе) не променял бы комфортабельную жизнь в Швейцарии на шалаш в Разливе и холодный ветер Финляндского вокзала.
.
А теперь давайте вспомним, как возвращались в Россию картавые большевики. Деньги Кайзера — хорошая штука, спору нет. Предположим, ими набиты все карманы. Но где ты собрался их тратить? На кого? Счетов на Кипре еще не придумали. Нет у тебя и семьи, которую можно спрятать под Цюрихом. Я видел множество современных «революционеров» на службе «цивилизованного мира». Их революция всегда начиналась с вида на жительство в США и с банковского счета в Chase Manhattan. А тут? Тебе 47. Вся твоя собственность — Надежда Константиновна, которой 48, но вряд ли, отбывая в окровавленную, разваливающуюся на части страну, ты можешь планировать семейное счастье. Гораздо вероятнее другое. Тиф. Голод. Кирпичная стена. Или пуля Каплан, которая сильно поправит «план кайзеровский» всего-то через год после Финляндского вокзала. Есть еще Инесса Арманд. Но и ей уготованы не альпийские луга, а смерть от холеры в Нальчике, осенью 20-го. Есть Георгий Сафаров. Но этому предстоят 8 лет лагерей и расстрел в 1942-м. Есть Григорий Усиевич, но он погибнет в 1918-м, в бою, на Урале. Есть Войков, его убьют в 27-м, в Варшаве. Есть множество еврейских фамилий, но их подлинность, а также годы жизни в большинстве случаев неизвестны. (Единственный список пассажиров составлен В. Бурцевым, для пропагандистских нужд сначала Временного Правительства, а потом — белогвардейцев).
.
Как бы то ни было, действия этого эмигрантского вагона попахивают безрассудством. По поручению Германии? Но Германия будет убивать коммунистов тысячами, а через 24 года — миллионами. Нет памятников Ленину «от благодарных немцев». Еврейские банкиры? Но в современном Израиле СССР — это ругательство. Всесильные американцы? Но не они ли установят продовольственную блокаду Советов, обрекая людей на голод? Не они ли будут готовы уничтожать бациллу коммунизма ядерным оружием? Тогда каков же гешефт, расчет, в чем цель? Напиться ненавистной русской кровушки, чтобы напоить эту землю своей? Да сиди ты себе спокойно в Швейцарии, куда ты лезешь вообще?
.
Я вспоминаю те и эти виденные мной эмигрантские лица и не могу найти ни одного, способного взять и разменять свой размеренный и спокойный быт на ужасы революции и гражданской войны.
.
Еще один упрек (помимо работы на внешние силы), который часто бросают большевикам — это антивоенная пропаганда и разложение армии. Видите ли, какая штука… Чтобы вести пропаганду в окопах, надо находиться в окопах. То есть как минимум рисковать быть расстрелянным по приговору военно-полевого суда или разорванным немецким снарядом. Грубо говоря, надо быть одним из. Одним из солдат. Одним из рабочих. Одним из крестьян. Одним из казаков. Одним из убитых.
Наблюдая, как большевиков сравнивают с деятелями современной оппозиции, я никак не могу понять, в чем же сходство? Можно ли представить Шендеровича на передовой под Донецком, агитирующим за мир? Можно ли представить Навального в Сирии, среди солдат, призывающим к свержению Асада?
.
Нет, все-таки было, было что-то другое. Что-то помимо 30 миллионов кайзеровских рейхсмарок.