Счастье в минус шесть
Письма жгутся в камине. Зима.
В наступившем ни снов, ни иллюзий.
Ты пришел. И я тоже пришла.
Пусть посмотрят и дьявол, и люди…
Ковер на стене напоминал новую планету: узоры были дорогами и деревьями, кресты — звездами новой эпохи. Ира протерла очки. Близорукость мешала, но и помогала. Дома, когда не хотелось видеть ни мужа, ни детей — она снимала свое богатство на минус шесть и шла читать. Поднося близко-близко к глазам очередной роман о любви, женщина умела между букв разглядеть нечто большее: боль писателя, чувства. Но не только его. Но и свои. Каждый раз, находя что-то похожее между собой и героиней, Ирина застывала. Глаза — бездонные, коричнево-золотистые, становились стеклянными. Словно в море шторм бушевало ее Я. Говорят, о прошлом не сожалеют. Люди придумали глупо-утешительную пословицу — «время лечит». Возможно. Но только физически. А духовно? Духовно оно завершает только некие этапы пустой или полноценной жизни.
Ровно неделю назад, стоя на балконе, Ирина увидела, как из магазина напротив с большим букетом каких-то невероятных цветов вышел Роман. Не узнать его она не могла. Вечная шляпа, усы, высоченный рост под метр восемьдесят пять. И очки в толстой оправе. Она всегда снимала их, когда целовала Ромку в губы. Усы щекотали ее щеки и нос. Он тоже смеялся, но более сдержанно. Их союз умилял и раздражал почти всех одновременно. Ирина — бесшабашная блондинка с кучей интересов от мотоциклов до кукол. Он — эстет и культуролог. Старше ее на двенадцать лет. Хотя во времена их яркого романа возраст был всего лишь сухими цифрами на осеннем окне. Дождь всегда смывал их, так как пылкие объятия усмирят кого угодно.
Она любила посиделки в кафе, Роман обожал филармонию и Штрауса. Но их тандем был взаимодополняем и лиричен, ярок и тих, страстен и нежен.
А потом — будто с ног на голову — известие о его отъезде в Германию. Далее — женитьба. Долгие месяцы стресса и оглушительной душевной боли. Замуж она вышла. Но, как догадался бы даже дворник Ильич, назло и ради зла. Муж Ирины Васильевой был ей под стать. Такой же компанейский и радужный, азартный, веселый. Но тут и есть самая соль жизни. Ее непонятливость и разхлябанность. Ирину стало не узнать. Вместо яркой и светской блондинки, она превратилась в тихую и робкую Ирину Павловну. Вечерами — вязание. В выходные — филармония и поход с детьми в музей. Через тринадцать лет брака муж отдалился настолько, что и очки с плюсом и минусом стали не в помощь.
Отказалась?
Тогда получи:
дом с камином,
алмазы, брильянты.
«А от счастья найдутся ключи?»
«Поищи за стеной, за сервантом».
«Если ты не смогла, кто же смог
так обидеть и душу, и тело?
Ты прости, я бываю строг.
Ты же любишь. Все в этом
дело!»
Вина, словно острый нож, резала ее все годы разлуки с тем, кто был несуразен для целого мира, и был целым миром для нее. Злость на того, кто предал и оставил. Но не верила Ирина в байку родни, что Роман смог просто так взять и жениться на даме, которую ни разу не целовал так (а она уверена, что не мог!), как ее. И вот сейчас она стояла в очках на минус шесть перед цветочным магазином и вдыхала томно-приторный аромат. Корица, лаванда, роза, фиалка… Кружится голова. Кружится планета.
— Здравствуй, Ириша, — раздался за спиной до судорог родной голос.
Она обернулась. Резко. Тихо. Будто боялась спугнуть, как зашуганного котенка, свое незримое, но такое близкое счастье.
Роман стоял перед ней в темной шляпе. Высокий. Родной.
- Привет, мой Париж, — голос даже не дрогнул. Волнение парализовало все ее нутро.
— Не забыла? — мужчина задорно улыбнулся и взял ее за руку. — А руки у тебя по-прежнему холодные, как ветер в декабре. Может, кофе?
— С карамельками?
— Да. После долгого расставания сладкое просто необходимо, Ириша. И я не только о конфетах…
Я любил всегда. Верь. Судьбы
нами пишутся. Где перо?
Все угасло. А то, что будет
ты поверь мне, не все равно.
Я тебя не оставлю больше
в мире, где так немного тайн.
Без тебя даже сахар горше,
без тебя мне и жизнь не Рай.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород