Маршрутка мчалась по шоссе почти пустая. Хотя было только три дня и седьмое марта. Но чему тут удивляться. У кого поздравлялки в душных офисах, у кого более конкретнее — в ресторанах и кафе. А их женский коллектив вяло поздравили в конторке за скудным фуршетным столиком с каплей игристого и шпротами. Да Бог с ними — шефами. Хоть отдохнуть пару дней дадут и то- счастье. Отосплюсь, стол праздничный накрою, украшу зал шарами бирюзового цвета. Как в первый день их знакомства с Вовиком. Лариса натянуто улыбнулась отражению усталого лица в запыленном окне маршрутного такси. Да кого я обманываю? Не будет ни шаров, ни бирюзы, ни тем более «Наполеона». Скучный вечер под скучное треньканье посуды, криков «За Россию» ее благоверного (футбол форева!) и беготня сына поперек, вдоль и по периметру квартиры. Усталость, как тяжелый рюкзак с камнями, висел за ее плечами уже десять лет. Быт, сад-огород, домашние задания, препирания с отцом, переработки на работе… И никакой весны в душе. Шофер включил радио. Оркестр Поля Мориа заиграл печально-романтичную композицию. Слезы теплым ручьем покатились из ее усталых глаз. Где ты, моя вечная весна и желанность? Где душные костры под палящим августовским небом? Сама ли я в себе? Моя ли жизнь, проживаемая сейчас мною, моя? Лариса вытерла лицо салфеткой и прикрыла глаза.
Воспоминания разбередили тело.
Твои глаза, любимые черты.
Живу ль я так? Или не в это дело.
Со мною он. Но далеко — не ты.
Он также груб и также несговорчив.
Цветов не дарит, и не дарит ласк.
Судьба мне снова рожи глупо корчит,
Ошиблась я? Да и не в первый раз.
— Мужчина осторожнее! — вдруг раздался в салоне маршрутки чей-то крик.
Лариса открыла глаза и увидела двухметрового Великана в смешной желтой куртке с охапкой тюльпанов.
— Дамы, мадмуазели, мадамы и все, все! С праздником!- И Великан начал раздавать всем женщинам подряд тюльпаны.
Невольно улыбнешься. Хотя и не впервой такие шедевры в транспорте. Но чертовски приятно увидеть эдакое шоу.
Великан дарил тюльпаны и каждую женщину одаривал комплиментом. Смешно и мило. Вот старушка с авоськой запричитала от неожиданности. Малолетка-подросток зарделась и вынула, наконец, свои наушники из ушей. Молодая мамаша запела, а толстая кондукторша попросила всех аплодировать. Весна!
Великан, раздав букет, плюхнулся напротив Ларисы.
— И Вас, миледи, с праздником! Он протянул ей оставшиеся три тюльпана. Извините — тут остались только два белых и вот один…- Великан вдруг покраснел.- Толи пунцовый, толи бирюзовый… Странность.
— Не странность. А чудо! — Лариса с радостью приняла букет.- Спасибо. Вы весь салон заставили улыбнуться.
— Да уж. Меня Лева зовут. — Представился Великан.- Захотелось побыть сегодня кем-то вроде весеннего дедушки Мороза. Тем более… — Он вдруг замолчал и вздохнул.- Тем более и дарить мне цветы больше некому.
Лезть в душу к кому-либо в планах у Ларисы не было, но что-то в его улыбке-грустной и рассеянной- было притягательно для нее. Такой большой, а вздыхает — ну совсем как школьник после неудачной контрольной.
— Я — Лариса. — И она протянула руку.
Великан пожал ее своими большими и теплыми ладонями.
— Приятно. Очень приятно. Красивое имя у Вас. Как и Вы сама. Ваши небесные глаза, как море: тихое, спокойное. Утонуть можно. Даже хочется.
У Ларисы забилось сердце. «Дура ты! — сказал она сама себе. Поплыла, как студентка-первокурсница. Мужичок развлекается, а ты и уши развесила. Дома семья, а ты точишь лясы с первым встречным!».
Хотя кого она обманывала? Мужу давно на нее начхать. Да — вот так жестко и просто. Начхать. Футбол и «есть че пожевать?» — его главные критерии. Даже, когда она лежала в больнице, никто кроме подруги и мамы не пришел. А уж о цветах и говорить не нужно. Даже на день своего рождения в лучшем случае она получала жалкое: «Ну, поздравляю, мать!» Ни подарков, ни открыток. Все сама, сама. Беспросветное сосуществование.
А так хотелось искренности чувств.
Не надо ни Луны, ни од, ни прозы.
Услышать «Милая!» из нежных, теплых уст.
Свиданий несравненных, несерьезных…
— Я в разводе, Лариса. — Великан вдруг заговорил совершенно серьезным тоном. Ровно три года назад в этот самый денек нас и развели. Любил ее очень. И дочку обожаю. Дочка — умница все понимает и сейчас. Но с мамашей осталась. Не буду плохо говорить ни о ком. Характер такой. Только как раз от дочуры. Возил ее в парк. Сами понимаете: шоу, лимонады, конфеты, подарки, джинсы. Смех! Люблю ее безумно. Да и она меня.
Лариса всматривалась в его лицо. Большое, как и он сам. Но такое печальное. Как мелодия Поля Мориа. Душа у него большая и светлая тоже. Что-что, а в людях она разбиралась. Великанище с истерзанным сердцем.
— А я хоть и замужем, но давно одна, Лев.- Не жалуюсь, простите. Просто констатирую унылый факт. Если хотите. Кругом люди, а я, как бессмысленный субъект в юбке, мечусь от дерева к дереву, от заката к рассвету.
Великан долго смотрел на нее. Мелодия Поля Мориа закончилась. Ее остановка.
— Извините. Мне пора. И спасибо за букет. Необычно.
-Лариса. -Великан поднялся с места.- А хотите увидеть настоящий закат? Знаете наше озеро за бугром? Там еще маленькое кафе, где вечно полно народа. Кажется…
— «Бирюза!
-Да, точно. Пошлите? Я не настаиваю. Не примите меня за маньяка или чего хуже…
-Да уж на маньяка Вы точно не похожи.- Лариса улыбнулась впервые за долгую рабочую неделю.- А пошлите! У меня и букет есть.
— А муж…
— Пошлите! — Они вышли на конечной остановке у самого озера. Солнце уже не было таким ярким, но все равно светило невероятным ласковым светом. Странная пара: миловидная женщина маленького росточка с букетом и двухметровый рыцарь уселись у самого дальнего столика. И здесь в уютном парковом кафе снова заиграла лучистая мелодия Поля Мориа. Казалось, время замерло. Что будет дальше — неизвестно, но время для счастья-сейчас.
Я пройду не с тобою весь путь.
Не суди. Не зови. Не моли.
Ты не сможешь меня упрекнуть.
Слишком много страстей у любви.
Я устала рыдать и стенать.
«Ты красивая!» — он мне ответил.
Я не стану тебя вспоминать,
До сих пор ты меня не заметил.
С ним я снова смеюсь и грущу,
Только грустью забавной и светлой.
Я прощаю и снова прощу
Перед Богом, пред жизнью, пред ветром.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород