Дядю Мишу забыли на крыше.
Если бы дядя Миша был голубем, он не огорчился бы, просто слетел бы вниз, но дядя Миша был разнорабочим, Открывающиеся перспективы не вызывали у него радостного трепета в маховых перьях.
За сорок семь лет дядя Миша так и не освоил базовые навыки горизонтального полета.
Не стоит судить его строго, всякий раз, когда дядя Миша оказывался на крыше, в руках у него была лопата, а сам он был привязан к трубе.
Нельзя ожидать, что человек в таких обстоятельствах сумеет самостоятельно освоить полет.
Едва ли он этого хотя бы захочет. Дядя Миша никогда не считал себя птицей высокого полета, рисковать ему не хотелось.
Дело было так.
Родной ЖЭК отправил дядю Мишу сбрасывать снег с крыши дома номер пять.
В помощь ему дали разгильдяя Кольку, чтобы тот набирался ума от дяди Миши.
Колька работал всего две недели, в средние века его должность называлась «подмастерье».
В те времена главное требование к соискателю заключалось в ударопрочном черепе, через него происходила передача знаний от мастера к ученику.
Дядю Мишу назначили Колькиным ментором, уже через неделю ему стало казаться, что образовательная система за последние пятьсот лет основательно сдала позиции.
Запрет на физические наказания, как выяснилось, сильно снижает ценность передаваемого опыта в глазах подрастающего поколения.
Пустить Кольку на крышу дядя Миша категорически отказался.
— Вот уж нет, студент.
Объяснил он Кольке.
— Упадешь, ударишься башкой, сломаешь себе что-нибудь.
А потом твоя мамка придет, будет меня спрашивать:
— «Ты, дядя Миша, зачем моего оленя на крышу погнал?»
Что я ей скажу?
Одним словом, Колька был оставлен внизу, у подъезда, дядя Миша наказал ему предупреждать проходящих жильцов, чтобы остерегались падающего снега.
— Или лопаты.
Добавил Колька.
Сам дядя Миша поднялся на шестой этаж, отпер люк, выбрался через слуховое окошко на скат крыши, с помощью страховочного троса связал свою судьбу с трубой вентиляции. Колька заметил его, принялся подбадривать снизу незатейливым юмором.
— Дядьмиш!
Кричал Колька.
— Дядьмиш, осторожнее там! А то упадешь, ударишься башкой!
Дядя Миша отвечал ему с крыши коротко и содержательно, обильно употребляя в речи букву «ять».
Колька внизу задорно ржал и уворачивался от падающих сугробов.
Пока они таким образом резвились, на площадку третьего этажа вышла баба Нюра, единственный приличный человек во всем подъезде.
В подъезде восемнадцать квартир, все населены наркоманами и проститутками, в квартире справа алкаши,
в квартире слева — антихристы.
Баба Нюра неоднократно писала на них заявления в милицию, и оптом, и в розницу, но все безрезультатно, в милиции работает одна мафия.
Последний оплот порядка остался в квартире бабы Нюры, самый настоящий Сталинград в кольце фашистов.
Баба Нюра покидала его только чтобы сходить за хлебом, да еще к соседке бабе Кате.
Баба Катя, конечно, та еще старая коза, но хотя бы не наркоманка и не проститутка.
По крайней мере, последние полвека.
Баба Нюра поднялась к ней на шестой этаж, и сразу заметила открытый люк на крышу.
Не надо быть Ниро Вульфом, чтобы понять, что туда пробрались наркоманы и проститутки.
Никакой Шерлок Холмс, никакая мисс Марпл не вникали в ситуацию так быстро, как баба Нюра.
И ни один комиссар Мегрэ в жизни своей не пресекал деятельность уголовных элементов так решительно и быстро. Она вскарабкалась по лестнице, захлопнула люк и водворила на место замок.
Наркоманы оказались изолированы от общества, как им и полагается.
Восстановив справедливость в отдельно взятом подъезде, баба Нюра постучалась к бабе Кате.
Она собиралась попросить соли в долг, это должно было занять часа полтора-два, не больше.
— У тебя в люк-то наркоманы лезут!
Сообщила она бабе Кате.
— Ты что не следишь?
Они прошли в кухню и там принялись обмывать кости соседям.
Тем временем на крыше кончился снег.
Говоря по совести, снега на крыше еще оставалось прилично, но дядя Миша утомился.
До конца рабочего дня оставалось еще часа три, однако человеческая жизнь слишком коротка и слишком ценна, чтобы проводить ее на крышах чужих домов.
Даже у разнорабочего есть свой собственный дом, где его ждет личная жизнь и дела по хозяйству. У дяди Миши, например, в холодильнике была припрятана бутылка перцовки, и он чувствовал, что не может дольше находиться с нею в разлуке.
— Все, шабаш! Дуй домой!
Приказал Кольке дядя Миша.
— Если кто спросит — мы работали до шести.
Колька не заставил себя долго упрашивать, он был человеком покладистым.
К тому же, его дома ждала подружка и шесть банок пива, он беспокоился, как бы в его отсутствие они не познакомились друг с другом слишком близко.
Колька дождался, пока дядя Миша скроется в слуховом окошке, и удалился.
А дядя Миша, просочившись на чердак дома номер пять, обнаружил, что люк заперт.
— Ух ты!
Удивился дядя Миша.
Он подергал люк, пнул его ногой. Люк не поддавался.
— Ишь ты!
Сказал дядя Миша.
Несчастный аббат Фариа, заключенный в подземелья замка Иф, выкопал подземный ход голыми руками.
У дяди Миши была при себе лопата, вне всяких сомнений, его положение было гораздо более выгодным.
Он воткнул лопату в щель люка, налег, крякнул, выругался и сломал лопату.
— Ах ты!
Сказал дядя Миша.
В принципе, ничего непоправимого в ситуации не было.
В наш век высоких технологий достаточно просто позвонить по сотовому телефону, чтобы вызвать себе подмогу, где бы вас ни заперли: в замке Иф или на чердаке дома номер пять.
Проблема заключалась в том, что сотового телефона у дяди Миши отродясь не водилось.
Оставался последний выход.
Дядя Миша высунулся из слухового окна наружу.
— Колька!
Крикнул он.
— Колька, собачий сын! Ты там?..
Собачий сын Колька ему не ответил, в этот момент он уже находился на полпути к дому, предвкушая свидание с девушкой и алкогольными напитками.
Тогда дядя Миша выбрался на крышу, снова привязал себя к трубе вентиляции и осторожно подобрался поближе к краю крыши, чтобы лучше видеть окрестности.
Оттуда, нависая над грешной землей, словно орел на утесе, дядя Миша принялся кричать.
— Люди!
Кричал дядя Миша.
— Э-эй! Помогите, люди! Э-э-й!
Никто его не слышал.
Рабочий день был в самом разгаре, проститутки и наркоманы, проживавшие в доме номер пять, все еще находились на своих рабочих местах. Во дворе было пусто.
— Эй, ну хоть кто-нибудь!
Вопил дядя Миша.
— Собакины дети!
Через пять минут он перешел почти исключительно на слова с буквой «ять», а еще через десять охрип.
— Твою хрр!
Сказал дядя Миша, хватаясь рукой за горло.
И потерял равновесие.
Тем временем на кухне шестого этажа, в квартире бабы Кати, баба Нюра размешивала варенье в кружке с чаем.
Старухи только что закончили обсуждать соседей и как раз собирались взяться за героев телесериалов.
Именно эту минуту дядя Миша выбрал для того, чтобы
упасть с крыши.
Страховочный трос остановив л его падение на уровне шестого этажа, а бессердечная сука инерция увлекла его, хрипло матерящегося, задом вперед, прямо окно кухни.
Если вы думаете, что застекленное окно может представлять серьезное препятствие для задницы сорокасемилетнего разнорабочего, падающего с крыши, я вынужден вас огорчить. Это не так.
Дядя Миша выдавил стекло прямо на кухонный стол, и тут же снова исчез за окном.
От неожиданности баба Катя издала нечеловеческий вопль, а баба Нюра выплеснула в окно чашку чая.
В жизни разнорабочих случаются и более приятные дни, например, дни зарплаты, или вечер пятницы.
Этот день был не такой.
Дядя Миша висел, раскачиваясь на страховочном тросе, словно маятник, то появляясь в поле зрения старух, то снова исчезая, и непрерывно сипя бранные слова.
Осколки стекла не нанесли его корме никакого урона, но туда попал полный заряд горячего чая с малиной, отправленный меткой рукой бабы Нюры.
— Батюшки! Да ведь воры лезут!
Вдруг догадалась баба Катя.
В углу у нее имелся веник, баба Катя схватила его, высунула руку за окно и принялась лупить дядю Мишу.
— Вот тебе, паразит!
Приговаривала она.
— Не лазай в чужие квартиры! Вот тебе!
Дядя Миша отплевывался и хрипел.
Будь он голубем, он мог бы просто улететь прочь, но увы, разнорабочий, привязанный к трубе, никогда не сможет улететь далеко.
Дядя Миша впервые в своей жизни сожалел об этом.
С крыши дядю Мишу сняли только через час.
Неделю спустя, когда он смог снова выйти на работу, родной ЖЭК отправил его сбрасывать снег с крыши дома номер двенадцать.
Дядя Миша хлопнул Кольку по плечу и вручил ему новую лопату.
— Вперед.
Сказал он Кольке.
— Я в тебя верю.