— Мы же знаем, какие они?
Вздох в таверне.
Пейте ром, я сегодня тут всех угощаю!
Я сегодня звездою горю флибустьеров
В черном бархате ночи кроваво-печальном.
Ожерелье её…
Ты же помнишь МерсЕдес?
Белый жемчуг и алые страстью опалы.
Как входила она в наше братство беспечно.
Как свечами её наша тьма обжигалась!
Танцевала фламенко — чертовка! Воланы
Её юбок похлеще девятого вала!
И испанская шаль — шалой птицей взлетала,
Нам глаза застилая цыганскою тайной.
Её кожу ты помнишь?
Дыханье в ней бриза,
Пляж песчаный, пустынный… Закатное солнце
Ее губ… Да любому из нас она снилась!
Но совсем не спешила отдаться любому.
Помрачнел…
- Мы сегодня пропьем ожерелье!
Мы сегодня с друзьями помянем МерсЕдс!
Наливай же трактирщик кровавую пену,
Если б ром твой гавайский горчее чем сердце.
Поднимаю стакан! Был её господином…
Позавидуйте мне!
Проклинайте и плачьте!
Даже шпагой, кто хочет? Смелее, проткните!
Я любому из вас пожелаю удачи!
За кровавое солнце цыганского сглаза,
За Мерседес мою, что у вас всех похитил,
За веселого Роджера черную сказку,
За две белых костИ и тот череп могильный!
Йо-хо-хо! Выпивай!
Мы же знаем какие,
Эти женщины-ведьмы, бездомные кошки.
Йо-хо-хо Выпивай!
Мы на них бы молились
Если бы этот рай, не был ада бы горше…

Глотку ром обожег, я рассказ свой продолжу…
Оконцовка уж скоро, она так печальна.
Все в глазах у меня — её темные косы,
Все в глазах у меня — её стон обручальный.

Её стон!
Ты поймешь, если духом мужчина!
Её стон!
Открывающий девичьи двери!
Её стон!
и сейчас, я еще в этой жизни!
Засыпая дышать мне бы им до рассвета…

А потом… Мы отлично все помним какие,
Эти женщины-ведьмы, бездомные кошки!
Я — пират, не отдам! Не отдам! Не просите!
Этот клад — ни украсть…
ни вернуть…
невозможно.