Длинноглазая, длинноволосая… Она любила брусничных мальчиков… Она любила брусничных, а жила со мной… Однажды, не выдержав, я спросил:
«Зачем тебе эти, брусничные? Зачем тебе эта блажь?»
«О, Волк! — улыбнулась она. — С ними, боготворящими… Я ощущаю себя царицей… А с тобой, убивающим… Маленькой, глупой улиткой… А мне, что-
бы жить… Нужно и то, и другое!» Аргумент был железный и я ее больше… Длинноглазую, длинноволосую… Никогда ни о чем не спрашивал.

По струнам играющей скрипки
тихо бегут и плачут
люди из одиночества

Я вижу тебя на снегу…
Стоящую на коленях…
И ловящую губами снег…
Я слышу голос: «Уйди, человече!
Уйди! Ты не должен ее видеть здесь…»
Я вижу тебя на дне… Птицы.

Я заблудился в аллеях смертельно цветущего сада… Я заблудился, забыв имена и лица… Я заблудился, утратив прошлое… А во мне заблудились…
Аллеи.

— Почему? — спрашивает она, уткнувшись в его плечо.
— Не знаю, — отвечает он. Может быть ветер, а может быть, дождь. А может и то и другое.
— Но я не хочу, чтобы он уходил.
— Я тоже.
— Но ведь мы не можем его остановить?
— Не можем.
— А давай, закроем все окна и двери.
— Хорошо, — соглашается он и, поднявшись с дивана, исполняет ее желание.
— Интересно, он здесь? — спрашивает она.
— Может и здесь, а может уже далеко. Кто знает, милая…
— А может мы всё придумали? Может его и не было?
— Может и не было, — отвечает он тихо, хотя прекрасно знает, что этот хитрый зверек был с ними с первого дня, как со всеми влюбленными, и что теперь он их покидает. Он даже слышит его шаги —
эти тихо хрустящие звуки, печальнее к