Мы подходим к Зелёным вратам. Громадные створки, увитые вьющимися растениями, тихо отворяются.
За ними видна просёлочная дорога, идущая сквозь залитый солнечным светом цветущий сад.
Я подхожу ближе. Останавливаюсь и, обернувшись, смотрю на своих спутников.
Азвем доброжелательно улыбается и слегка кивает мне.
— Иди, — говорит Мара. — Оправдай оказанное тебе доверие.
И слегка подталкивает меня в спину. Я делаю шаг…
***
Боль.
Вспышка.
Давящая боль.
Вспышка. Вспышка.
Яркий свет. Крик.
Нет, даже не так — ор! Могучий ор во всю глотку, во всю силу легких.
Кто ж так орёт? И не устанет? Пробивающийся сквозь ор голос:
— Поздравляю, мамаша. У вас мальчик.
Вот дела! Так это же я так ору! Мне страшно. Холодно. Ярко. Я прижимаюсь к чему-то теплому, доброму, надежному.
— Мама? Мама! Мама. ААа. Ааа. ааа… — всё спокойнее, всё тише.
Я дома…
***
Сквозь оконное стекло на происходящее в родзале смотрят двое. Мужчина в сером костюме, тройке. И женщина во всем белом.
Картинка за окном меняется.
Измученной и уставшей женщине, лежащей на больничной кровати, приносят туго запеленатого малыша. Женщина счастливо улыбается. И начинает кормить ребенка.
Мужчина в сером костюме довольно хмыкает и отворачивается от окна.
— Азвем, ты уверен, что из него вырастет хороший человек? Действительно хороший? — женщина в белом в упор смотрит на мужчину. — И с помощью добродетели сможет направить Мир в нужную сторону? В сторону добра?
— Конечно, Мара. Конечно. Если бы я не был уверен, я бы не ходатайствовал за него.
— Он ВСЁ будет помнить?
— Ну, конечно же, нет!
— Тогда я не понимаю… Как он сможет не грешить?
— Он будет знать. Просто знать, что хорошо, а что плохо. И поступать соответственно.
— Не завидную судьбу ты ему уготовил.
— Всё будет хорошо, Мара. Поверь. Он справится.
И Азвем сгибает руку в локте, предлагая даме опереться. Та охотно соглашается. Не спеша они идут по аллее, залитой светом восходящей Луны.
— Азвем, скажи, а в какую семью ты его отправил? — внезапно спрашивает Мара.
— А разве это имеет значение?
— Конечно! — брови женщины ползут вверх от изумления. — В бедной семье у ребёнка будет мало шансов выбраться наверх. Несмотря на все его добродетели. А уж у маргиналов родителей…
— Успокойся, Мара, — Азвем улыбается в усы. — Есть множество людей, вышедших из низов и ставших достаточно известными личностями: Михаил Васильевич Ломоносов, Тарас Григорьевич Шевченко, Иван Михайлович Фёдоров, Бенджамин Франклин, Виктор Гюго, Франц Петер Шуберт, Иммануил Кант… Всех и не упомнишь.
— Я сильно сомневаюсь, что все из перечисленных тобой были очень добродетельные люди.
Азвем останавливается. Пристально смотрит на Мару.
— Тебе напомнить о самом праведном человеке из бедной семьи? Который действительно смог повернуть Мир в сторону добра?
— Не нужно, — Мара отворачивается и тихо говорит. — Я до сих пор помню Его глаза…
Дальше они идут молча.
Всё дальше и дальше. Постепенно исчезая из виду.
Азвем — бессменный Смотритель за Правдой. И Мара — Проводник душ по Последней Дороге.