— Ну что, этого достаточно? — слышится торжествующий голос Мары. — Пре-лю-бо-де-я-ни-е, — по слогам произносит она. — Что на это ответишь, Смотритель?
Азвем достает из серебряного портсигара тонкую сигарету, не спеша прикуривает и отвечает:
— Мара, ты, как всегда, права. Но никогда не нужно торопиться. И делать выводы, исходя из неполной информации. Ты совсем чуть-чуть, капельку поторопилась.
— У тебя есть что ответить?
— Конечно, Мара. Конечно.
На Латырь-камне вновь проступает изображение…
«…Было раннее утро. Я поднимался по лестнице, направляясь к своему кабинету. Занятия в университете еще не начались. По этажам и лестничным маршам сновала суетливая и весёлая толпа студентов. О чём-то переговаривались, шутили, смеялись. Но, натыкаясь на меня, весёлое и шумное студенческое братство преображалось. Все начинали чинно вышагивать. Делали умный вид. Шутки и смех умолкали. Однако, миновав меня, всё возвращалось на круги своя.
Я не спеша шёл коридорами университета. Раскланивался с педагогами. Здоровался со студентами.
Не дойдя нескольких метров до кабинета, меня окликнули:
— Дмитрий Александрович!
Я обернулся, ко мне приближалась высокая худощавая женщина с собранными на затылке в хвост светлыми волосами. То была заведующая по учебной части.
— Да, Анастасия Сергеевна. Слушаю вас.
— Дмитрий Александрович, вы помните Юлию Шитько? Нашу аспирантку.
Ну, ещё бы, я и не помнил её! Хоть и прошло около полугода с момента нашей последней встречи, вспоминал я её очень часто. Чувство досады и неправильности не покидали меня всё это время. Но я сделал вид.
— Это такая высокая, худощавая девушка с длинными светлыми волосами? — спросил я.
Анастасия Сергеевна покачала головой.
— Нет. Юля невысокая, черноволосая, с короткой стрижкой.
— Ах да! — я сделал вид, что вспомнил. — Девушка сирота. По программе Президента. Подающая большие надежды. Она еще так внезапно бросила университет. И куда-то пропала.
— Да-да. Именно о ней речь.
— И что с ней? — я весь напрягся в ожидании ответа.
— У неё на днях родилась дочь.
— Ой, как чудесно! — воскликнул я. — Её непременно нужно поздравить. Преподнести какой-нибудь хороший подарок.
— Некому дарить, — тихо сказала завуч. — Юля умерла. Родами.
Я оторопел. Сердце сжалось. Потом громко стукнуло. На миг остановилось. И понеслось галопом. По груди разлилась давящая боль.
— А ребенок? Девочка? Что с ней? — наконец, смог выдавить я из себя.
— С девочкой все хорошо. Она пока в роддоме. Потом — в дом малютки. У неё ведь никого нет.
Я молчал. Тупо глядел в стену.
— Дмитрий Сергеевич. Насчёт похорон? Юлия всё-таки была нашей коллегой, нашей сотрудницей.
— Конечно, конечно, — сказал я. — Распорядитесь. Делайте всё, что сочтете нужным. По самому высокому разряду. О деньгах не беспокойтесь…»
— Вот! — звучит голос Мары. — Он ещё и человека убил! В Пекло! Однозначно в Пекло!
— Успокойся, — Азвем поднимает руку. — Юлии Шитько было предначертано умереть родами. И абсолютно не важно, кто был бы отцом. Дмитрий либо другой мужчина.
«…Я прошел в свой кабинет. Уселся за стол. Закрыл лицо руками.
«Умерла. Умерла. Умерла. «- молотом стучала мысль.
Глубоко вздохнул. Растер рукой ноющую грудь. И потянулся к телефону.
— Сергей Петрович, — сказал я в трубку ответившему абоненту. — Здравствуй, дорогой. Узнал… Как сам? Как жена, детишки… Слушай, я с такой просьбой. Юлия Шитько. Родила третьего дня. Девочка. Сама умерла… Да… Да… Нет, я насчёт ребенка. Понимаешь, у Юлии никого не было. И девочка осталась совсем одна. Так вот, я хочу её усыновить. Тьфу! То есть удочерить… Нет, я не сошёл с ума… Да! Я серьезно… Серый хорош, мне мозг травмировать. Скажи, поможешь или нет… Спасибо… Буду ждать.
Я положил трубку. Опять помассировал грудь. Нажал кнопку селектора.
— Александра, Михайловна, сделайте, пожалуйста, чашечку кофе. И, — я замялся. — Может быть, у вас есть таблетка анальгина или ещё чего?
— Что-то случилось, Дмитрий Александрович? — из аппарата донесся взволнованный голос секретарши.
— Ничего, все в порядке. Так, немного голова разболелась.
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я снял трубку.
— Дима, ты мог бы и предупредить, — раздался на том конце провода голос Сергея Петровича.
— О чем? — удивился я. — О том, что не только через меня решаешь эту проблему.
— Не понимаю. О чем ты?
— Ладно, проехали. Через час документы будут готовы. Можешь забирать свою принцессу.
— Серёга, спасибо! Век не забуду!
— Сочтемся, — в трубке раздался смешок.
***
На стареньком лифте я подымался к себе на восьмой этаж. Лифт кряхтел, скрипел и раскачивался. Но выполнял свою функцию: вёз нас вверх. Да, нас. Я держал на руках конвертик из одеяла с человеческим детенышем внутри.
Я поднимал краешек конвертика, разглядывал маленькое личико. Пытался угадать, увидеть знакомые черты.
Я не думал о том, что скажу жене. Все уже было обдумано и решено.
Лифт дернулся и остановился. Двери со скрипом раздвинулись. Наш этаж. Налево — дверь моей квартиры. Я подошел и нажал кнопку звонка.
Жена открыла почти сразу. Она стояла на пороге. Мать моих детей. Женщина, с которой я прожил бок о бок почти четверть века. Она стояла и смотрела на меня.
Я протянул ей конвертик и сказал:
— Это Юля. Юлия Дмитриевна. Моя дочь. Она будет жить с нами.
Жена молча приняла у меня из рук маленького человечка. Подняла полог. Долго смотрела на мирно спящую девочку. Потом улыбнулась, прижала её к груди. И подняла на меня глаза. В глазах её стояли слезы. Глядя на эти слезы, в эти родные глаза, на грустную улыбку, я понял — она всё знала. Знала! Святая женщина!..»
Это было вчера. Всего лишь вчера. А сегодня я здесь.