Вот уже два часа прошло, Как Терентий проводил Анну на автобус, а эмоции всё не унимались. Облачный августовский день, затерявшаяся среди зелени дача, сиреневый рассвет и спелый рябиновый закат, полоска пшеницы за лесом — всё это стало единым, неразделимым, как и те четыре дня проведённые с Анной. Терентий смотрел на чашку с недопитым чаем, мёртвого высохшего мотылька на подоконнике, вдыхал густой овсяный запах августа и с наслаждением курил. Рука сама собой потянулась к ручке и блокноту:

Хворост догорит в печи,
Угольки едва трепещут,
Выпь у речки закричит,
Там в воде русалки плещут.

Аня, Аня, Анечка,
Принеси мне коньячка,
Да ржаную корочку,
Ну, а к ней — икорочки.

На лугу туман лежит,
Словно увалень на лавке,
У покошенной межи,
Тянут тихо песню навки.

Анечка, Анюточка,
Видишь — рдеет утречко,
Сядем у окошечка,
Подле лунной брошечки.

День хорьком умчится прочь,
Увлекая солнышко,
Покрывало выткет ночь,
Звёздных ягод полное.

Анна, Анна, Аннушка,
Примостись-ка рядышком,
Согревая пёрышки,
Белая лебёдушка.

Терентий прочитал написанное и скомкал листок со стихом.
«Чёрт! Влюбился, как мальчишка» — вырвалось у него.
Отхлебнув из кувшина клюквенный морс, Терентий расправил листок, довольно ухмыльнулся и вышел во двор. Через дорогу находился луг.
«Ого-го-го!» — запрокинув голову и раскинув руки, со всех ног Терентий помчался по луговой траве, огибая канаву с рогозом и пугая плавающих в ней домашних уток.
«Почти пятьдесят скоро, а чудишь» — пронеслось в голове.
«Да плевать!» — сам себе ответил Терентий.
Жёлтые цветки пижмы радовали душу, пасшиеся невдалеке кони удивлённо обернули к нему свои узкие морды и замотали гривами. Старик-пастух щёлкнул для острастки длинной чёрной пугой и крикнул: «Аль напился, мил человек?»
«Ага! — соврал на бегу Терентий.
«Ну это бывает…» — удовлетворённо согласился пастух.
А Терентий всё бежал и бежал, вот и река. Он быстро разделся и прыгнул нагишом в воду.
«Бр-р-р-р» — тело покрылось гусиной кожей, водоворот чуть не утянул на дно. Большой усатый сом неодобрительно отплыл под куст нависающей над водой ракиты.
Поплавав с десяток минут, распугав серебристую плотву и крошечных пескарей, Терентий выбрался на берег.
«Хорошо-то как» — с удовлетворением выдохнул он.
Обсохнув на воздухе и одевшись, Терентий не удержался и со всей мощи заорал:
«А-н-н-у-шка!»
«А ведь я не разучился любить» — поймал себя на мысли Терентий. Он развернулся и неспешно пошёл к дачному домику, где ждал ароматный малиновый чай, выпеченные вчера вечером Аннушкой блины и приобретённый у местных творог.
«Буду пить чай и любоваться закатом «- решил Терентий. По синему небу неслись облака, похожие на завитки лебяжьего пуха.