Жестокий день. Первый день, когда он на меня не взглянул даже украдкой. Думаю, он вообще не заметил, что мы делили одну площадь давно знакомого холодного помещения. Как грубо и унизительно. Вспоминаю, как я отводила свои глаза. Но не из вредности, нет. Я просто не могла мириться с тем, что его глаза — не мои. Точнее, не для меня… Не только для меня. Да, я в руках эгоцентризма, но что поделать? Ревную. Хотя, чтобы ревновать, нужно любить… А я люблю? Пока не понимаю. Но, оказывается, я чертовски смелая. Просто непозволительно, если уже более минуты этих рассуждений не отвожу от него взгляда. Пометка: рекорд.

Чтобы убедить себя, что всё не так уж и важно, этим вечером я обратилась к верным помощникам-книгам, пластырям моего сердца. Из самой глубины шкафа-хранителя мыслей мне подмигнул ветхий вшивый романчик. Это книги моей бабушки, она их так и прозвала. Не любила сопливые романы, просто терпеть не могла. Интересно, почему?! Самое время покопаться в чертогах разума. Моя рука с особой интригой потянулась в недра голодного на эмоции шкафа. Я устроилась поудобнее у батареи, пытаясь предугадать сюжет подобного чтива. О да! Он начинается с конца. Авторы-интриганы, грешащие подобным, явно на что-то надеются. Возомнили из себя… Откуда такая уверенность, что непредвзятому читателю, а тем более предвзятому, как я, столь интересно узнать, с чего начиналась история, что кончилась так паршиво, что мы видим в начале, чтобы не оставить скрепку на далеко не последней странице?
Уже вторая глава демонстрировала мне такой диалог:

«Только сейчас, в эту секунду я осознал, что она уходит, безвозвратно исчезает из моей блёклой, теперь бесцельной жизни. Мои глаза налились слезами, разъедающими душу изнутри.
— Ты что, плачешь?
— Нет, в глаз что-то попало.
— В какой? — и она шагнула ближе.
Я наклонился до её роста и в последний раз заглянул в самые прекрасные глаза.
— Вижу, — говорит она.
— Правда? И что же видишь?
— Себя. В обоих твоих глазах. И, кажется, я с концами там поселилась.»

Да сколько можно об этих глазах, в которых мудрость сапфира, роскошь изумруда, драгоценность агата… Сколько можно слагать о них песни, писать стихи, восторгаться и в конце концов, влюбляются?!

Последнее время Он смотрел на меня холодно…
Наверное, поэтому я и ненавижу весь этот сентиментальный бред. Его глаза — кварц. Хрустальный, абсолютно бесцветный кристалл, похожий на нетающий лед, без оттенка единого чувства. Такие чистые, бездефектные кристаллы встречаются редко, а потому очень высоко ценятся. Странно… Мне был ценен не этот взгляд. Я любила его вовсе другим. Или мне нравилось, что он любит меня… Не понимаю пока. Но то, как он смотрел тогда — определённо что-то значило.
В его глазах бушевал океан. Я никогда не видела океана, но я уверенна, что он именно такой… Глубокий, бездонный, манящий… Такой же честный и благородный. В книгах заядлых путешественников, которые я читала, написанных от мужского лица, океан величествен и необъятен. Но разве он этого заслуживает? Это чудовищно мизерная часть того, что он в себе таит. Это лишь то, каким он хочет казаться.
Я прошу прощения у всех заранее обиженных мужчин, но вы всё же поверхностны. Вы видите лишь то, что вам позволяют увидеть, лишь то, что доступно вашему глазу. А иногда нужно посмотреть сердцем. Обнимая необъятное, вам открываются тайны. Вы понимаете всю его соль.

А мой океан… Он тоже безграничен в своих возможностях, но пока об этом не знает. Ему этого никто не показал. Все видят в нём своё лучшее отражение. Но кто же он?.. А он добряк! Он ранимый. Каждый вечер небесные закаты оставляют на нём свои кровавые полосы. Он кричит и корчится от боли, а все восторженно смотрят в небо, пытаясь увидеть что-то выше, дальше. А он вот, прямо у ног, хватает тебя холодными, изнеможенными, бессильными порывами. Он невольно потопил столько кораблей, цепляясь своими самыми тяжело отчаянными волнами за борт, моля о помощи. Его шум успокаивает человеческие души, но никто даже не пытался разобрать, что Он хочет донести.
Какой он на самом деле? Что скрывает его синева?
Мой океан такой сильный. В конце концов, он развязывает все узлы, даже, казалось, самые надёжные. Здесь сурово воют ураганы. На его дне разбитые суда и сундуки золота. Мой океан трепетный и нежный. Он плачет и сочувствует. Он ласковый и отчаянно любящий. Он всегда за меня, на моей стороне. Но он не каблук, нет… Он просто любит меня по-настоящему, и не стыдиться этого. Мой океан — джентльмен. Он подаст мне руку, терпеливо выслушает, успокоит штилем, поцелует бризом. Он меня ограняет. Да плевать, что думают камни, когда вот он, твой алмаз.

Но вот меня окатило очередной волной любви. Нет… Ударило, швырнуло. Это я его люблю. Он ни о чём мне не говорил. Я сама его придумала. Я никогда не видела океан. Ни-ког-да. Его глаза могут свести с ума, в них можно утонуть, если смотреть неосторожно. И я просто вязну в этой пучине, в белой пене. Я бессильна. Я тону, глупо улыбаясь, плавно погружаюсь в его сокровенный мир. Тебе холодно… Лучи солнца не достают сюда. Они тоже тебя боятся. А я не боюсь. Я буду твоим солнцем. Я тебя согрею.

Я засыпаю с мыслью, что завтра мне обязательно будет всё равно. Что я не отвечу на брошенный с ожиданием взгляд, если таков случится. Не улыбнусь взаимно на его фирменную заученную улыбку. Забавно, если он сейчас строит такие же планы на завтрашний день. Не важно. Теперь мне всё равно.
Но план, на который было положено… Хах, неплохо звучит, правдиво. Давайте ещё раз. План, на который я возлагала великие надежды, покатился к чертям, когда мы чуть-ли не столкнулись лбами у выхода того самого знакомого и холодного, как его сердце, здания. Он посмотрел на меня многозначительно. Я успела за этим соскучиться. И вот, не сдержав обещание, данное самой себе, мы снова всматриваемся в глаза друг друга. Да, эти взгляды ко многому обязывают, но мы стойкие. Хоть сейчас мне хотелось растаять, раствориться.
Я так желала увидеть в его глазах подобную моим любовь. И сейчас я её вижу, но, кажется, она не для меня. Женщина всегда чувствует, если мужчина, глядя в её глаза, видит другую. Эта грань чудовищно остра, с размаха, лезвием по сердцу. Но я поняла, что женщине не обязательно говорить мужчине о том, как она его любит. Об этом пусть говорят её сияющие только для него глаза. Они красноречивее всяких слов. А разговоры… Что они?! Можно говорить часами и утаить главное, а можно лишь молча посмотреть и увидеть то, что глазам не скрыть. Иногда, они даже слишком честны. Предатели! Поэтому, когда нам больно, мы отворачиваемся. Вот и я сейчас просто отвернулась и ушла, не проронив ни звука, но не сдержав слезы.
Я иду, гордо стуча каблуками. Ветер подыгрывает мне, развивая пальто для большего пафоса, прохожие оборачиваются, и я точно знаю, что он всё ещё смотрит мне в след и, надеюсь, сравнивает с той, от которой не отрывал глаз последнее время вместо меня. Я снова ловлю себя на этой мысли… Наверное, это банальное женское: думать, что твоей любви хватит для вас обоих, когда он если и скрывает чувства, то за фасадом показного безразличия. Но если соль моих слёз напомнит тебе о том, кто ты есть на самом деле, посмотри на меня впервые сердцем, а не глазами. В них, будь уверен, я давно уже утонула.