— Ну, спасибо, мамочка! Удружила! Устроила мне райскую жизнь!
— Вася, но в чём же я виновата?!
— Ах, мама!
Василий, высокий, нескладный молодой человек, с прыгающим кадыком на длинной шее и узкими запястьями, нетерпеливо махнул рукой. В его комнате на кровати лежал раскрытый чемодан, куда он комками закидывал из шкафа свои вещи.
— Всё, всё! — кричал Василий из своей комнаты в соседнюю, где мать в бессилии заламывала руки. — Карьера порушена! Жизнь порушена! Смешно, а ведь я хотел стать дизайнером. Два курса оставалось! Да куда теперь! Бежать, бежать… А ведь, мамочка, надо было хоть немного думать, прежде чем меня на свет производить.
— Да что надо было думать, сынок?
— Не что, а чем. Головой, мамочка!
Василий выскочил из своей комнаты и набросился на родительницу.
— Как же тебя угораздило, мамочка, родить меня в России? Ну почему не в другой стране? Ну разве мало в мире нормальных стран? Вот, скажем, Казахстан или Грузия.
— Да бог с тобой, что ты такое говоришь!
— Сейчас бы уже там был, и на переезд не тратился.
Молодой человек вновь нырнул в свою комнату и уже оттуда продолжил возмущаться.
— И вот как прикажешь теперь бежать через границу? Там очередь на трое суток. А жить там на что? И, главное, где? Одни заботы. Ну удружила, так удружила! Ты только деньги не забывай мне слать, не оставь родного сына, не хватало мне ещё голодомора.
— Зачем бежать? Тебе что, здесь плохо живётся? Всё у тебя для жизни есть: и квартира приличная, и учишься на бюджете, и с друзьями гуляешь…
В дверном проёме показалась суровое лицо Василия.
— Так война, мамочка! Ты словно с луны упала. Нет, тебе, положим, всё равно. Тебя это может и не коснётся. А меня ведь, — молодой человек драматично поднял вверх палец, — могут и мобилизовать.
— Так ты же студент, Васенька, кому ты нужен? — возразила женщина, а затем как бы про себя прибавила с тяжёлой материнской печалью в глазах. — Ну, хоть бы и мобилизовали, что делать, если времена такие. Кто-то же должен нас защищать от врага.
Из комнаты сына раздал стон.
— Да мать ли ты мне?! — вновь выскочил Василий. — Смерти моей желаешь?!
— Что ты, что ты! — испугалась женщина. — Но посуди сам, на кого нам уповать, на кого положиться? У кого защиты просить? Ведь мы же все здесь вместе, один народ, а враг — вот он тут, у порога стоит.
— Я — не народ! — отчеканил молодой человек. — Народ — это что-то общее, непонятное, масса. А я — личность! И командовать никому над собой не позволю! Я им не раб!
Но тут в дверь вдруг позвонили.
— Не успел, — еле двигая побелевшими вмиг губами и часто задышав, выговорил Василий и сел на пол. — Мобилизуют! Как пить дать, мобилизуют! Мама, скажи им там, если можно, что меня нет…
Мать, держась за сердце, пошла в прихожую.
— Сына, — крикнула она оттуда, — тут военные пришли, но какие-то не такие. Не наши что ли…
Василий быстро вскочил и бросился к двери. Распахнув её, молодой человек увидел военных, но, в самом деле, не тех, которых ожидал, а совсем других. Иностранных и говорящих на непонятном ему языке.
— Господа, — облегчённо проговорил Василий и рот его растянулся в улыбке. Ещё он хотел было сделать поклон, но не успел. Вместо этого его тут же схватили за шиворот и куда-то поволокли.
С самого утра молодой человек, стоя по колено в грязи, копал для врага траншею за городом.
— Нет, всё же здесь совсем иная культура, — тяжело дыша, говорил он старичку интеллигентного вида с седой бородкой, трудившемуся по соседству. — Ведь тоже мобилизация, но какая разница! Даже подгоняют тут как-то особенно, с цивилизованным подходом. А плёткой как бьют? Что ни удар, то загляденье. Раз-два! Раз-два! Даже хочется спасибо сказать.
— Не долго этим дьяволам куражиться, — утирая пот, хмуро пробормотал старичок.
— А что такое? — насторожился Василий так, что даже работать перестал.
Старичок с опаской осмотрелся.
— Наши скоро придут, выбьют отсюда этих гадов!
— Наши? — задумчиво переспросил Василий. — Наши? Это что же, опять в рабство? Нет! Надо бежать, бежать с господами за границу. Я — личность. Я устал бояться. Никому не позволю над собой командовать!