Я умею то, что никак не дается женам.
Это разница между голым и обнаженным.
Это пропасть между бесконечным и беспредельным,
Между плотью Христовой и просто телом.
Я сжигаю мосты, потому что сама сгораю.
Я не райская, не первая, не вторая,
Не Лилит, не Ева, не Марфа и не Мария
И не та, о которой в церкви не говорили.
Я лишь нежность, что стала сильнее звериной силы.
Я лишь горсть земляники на испачканном дне корзины.
Легкий пепел и тающее во рту дыханье,
Две монеты древней и самой последней дани.
Да, до смерти и дальше, через реку, ползком в посмертье.
Посчитайте, честные мытари, все измерьте —
Неподвластна искусной истине фарисейской
Я живу как жаворонок — не ворошу, не сею,
Не варю, не верчу избушку, не знаю правил,
Не тону ни в воде, ни в кипящей шоссейной лаве.
Стала словом — а может быть слово — мною.
Исторгаю горячее, скверное, нутряное.
…На душе — полюбуйся — полынь, череда, душица.
За душой — снег идет и падает и ложится…