Джейсон — подкидыш,
и кто его сдал в приют,
мальчик не знает, а знал бы — давно сбежал.
Но иногда в голове голоса поют.
В тело буквально впиваются сотни жал, лунных иголок, лучей, незнакомых слов. Ночь обрастает словами, как снежный ком.
Завтра на ужин рагу из одних мослов.
Это уже не еда — бесполезный корм.
Смотрится Джейсон помладше своих семи. По коридорам — то драка, а то грызня. Острые уши у Джейсона,
разве мир может с такими ушами его принять.
Кроме того, у подкидыша есть секрет.
Он на прогулке вчера телефон нашёл, спрятал его под матрасом, в дыре, в норе. Есть ощущение — это нехорошо.
Если хозяин объявится — то отдаст.
Просто лежал телефон на краю скамьи. Вдруг специально оставили, и тогда
кто-то на днях позвонит из родной семьи.
Скажет: привет, дьяволёнок, теперь ты наш. Как же ты здорово спрятался, всем назло.
И — долгожданный звонок, и внутри мандраж.
Джейсон, уняв ураган, говорит: алло.
***
Зимние сказки играют луной в крикет. Джейсону двадцать четыре, и взгляд — магнит.
Быстро идёт по тропинке к большой реке, синей реке. Над дорогой горят огни.
Хвойного леса встаёт за спиной стена. Тайные руны рисует звезда хвостом.
Джейсон ушаст, и ушаста его жена,
будут ушастые дети. Беда не в том.
Совесть тревожит, скребётся в груди,
как мышь или другое пугливое существо.
Плачет в приюте эльфёнок среди зимы,
это ужасно неправильно в Рождество.
Правильно — горки, игрушки, носки, мороз, правильно — шелест фольги, мелодичный звон.
Джейсон подходит к приюту, в котором рос,
и оставляет на лавочке телефон.