ДВА СЧАСТЬЕВ
Мама с папой давно обещали сыну собачку. Искали и нашли. Нашли маленькую забавную таксу со щенятами. Таксы были весёлыми собачками на маленьких лапках, с очень добрым характером, малюсенькими смешными хвостиками и длинными, почти до земли висящими ушами.
Они пришли по адресу. Собак разводили в большой. Очень большой квартире, где собакам были отданы две смежные комнаты.
Которые совместили и сделали из них одну огромную.
Которая и была больше всей квартиры, в которой жила семья малыша восьми лет. Мама с папой ходили по большому пентхаусу и восхищались. И хозяйка охотно им всё показывала. А мальчик.
Мальчик бегал за щенятами, ловил их, прижимал к себе, и его глаза.
И его глаза светились счастьем. Мама вздыхала. За таксу просили много, и придётся отдать все деньги, которые они пару лет собирали ей на новую шубу. Но что значит шуба по сравнению с глазами ребёнка, светившимися счастьем? Да ничего!
Поэтому мама улыбнулась и шепнула папе.
— Не расстраивайся. Бог с ней, с шубой, честное слово. Похожу ещё в старом пуховике. Он вполне себе ещё приличный.
Папа покраснел. Он чувствовал себя виноватым. Его зарплата. Да что там говорить? Говорить-то особенно не о чем. Так себе, зарплата.
Поэтому, с трудом оторвав малыша от собачек, радостно прыгавших вокруг него, они шли домой и решали, где и как разместят щенка в их малюсенькой квартире. Состоявшей из спальни, небольшой залы и прихожей, совмещённой с кухней.
Прийти надо было через несколько месяцев. Когда щенки подрастут и смогут есть сами, не пользуясь своей мамой по имени Бони.
Как раз наступила поздняя осень. Знаете. Такая осень, когда ночью идёт мерзкий холодный дождь и замерзает на ветках деревьев и проводах ледяными сосульками. И когда идёшь на работу утром, то слышишь, как они скрипят. А под ноги надо смотреть, потому что запросто можно растянуться на замерзшем льду. Днём же всё это растаивало и превращалось в холодную, чавкающую под ногами кашу.
Ветер щипал за лицо и уши, завывая и грозя всеми несчастьями.
Поэтому они собрались заранее. Договорившись по телефону. Но пока добирались, стемнело. И зажегшиеся фонари высвечивали летящую смесь снега, дождя и кусочков льда. Подъезд дома светился, словно спасительное окно в тёплый приятный мир.
Папа с мамой открыли дверь и уже проскользнули в эту тишину и теплоту. Мама потянула за руку сына, но.
Тот упрямо стоял на ветру не желая входить в спасительный подъезд.
— Ну что? Ну что ещё? — раздраженно спросила мама. — Что опять случилось? Пойдём быстрее. Ведь ты так ждал этого дня. Там тебя ждёт твой щенок.
Но. Мальчик упрямо тянул маму наружу и отказывался входить в тёплый подъезд. Она вздохнув, вышла и увидела. В самом уголочке. Между стеной и дверью подъезда вжался в стену малюсенький черный котёнок с глазками-бусинкам оранжевого цвета.
— Мама. Мамочка. — Сказал мальчик. — Мамочка. Мы не можем бросить его здесь. Он ведь замёрзнет.
— Нет, — сказал папа, уже тоже вышедший наружу. Даже и не думай. Не будем мы брать котёнка. Мы ведь уже отдали задаток за щенка. А взять мы можем только одного, либо твоего щенка, либо кота.
Но. Малыш вырвал руку из маминой руки и, подбежав к дрожавшему котёнку, схватил того и прижал к себе.
— Ты. Папа. Договаривался, а не я. — Заметил он, вполне себе резонно. Значит, тебе и извиняться. А я выбрал себе. Пусть будет он, — и малыш погладил котёнка, удобно уже устраивавшегося на его руках. Не надо мне никакой собаки. И малыш тяжело вздохнул.
Папа хотел сказать ещё что-то весомое, обоснованное и правильное, но мама.
Мама. Она была правильная женщина. Она вдруг прижала к себе сына. Наклонилась и поцеловала.
— Бог с ней. Шубой и щенком. — Сказала она папе. Оставь им задаток. Пойди и извинись. Объясни всё. Объясни и скажи, что мы не можем бросить этого котёнка умирать прямо перед подъездом, и ещё скажи.
И мамин голос окреп.
— И ещё скажи им! Что я горжусь своим сыном! — И она опять поцеловала малыша, а потом. Потом взяла из его рук черного котёнка и спрятала в своей старенькой курточке на рыбьем меху.
И папа поехал на лифте в богатый пентхаус извиняться и объяснять сложившиеся обстоятельства. Папы не было долго. И мама с сыном уже успели отогреть котёнка и гладили его пузико, а тот. Устроившись на маминых руках, выворачивался лапками вверх и громко мурлыкал, и глаза мальчика.
Они светились счастьем.
Потом лифт остановился и из него вышел папа. Его глаза тоже светились счастьем и на его руках. Сидел маленький щенок таксы. Он заливисто гавкнул и вдруг лизнул в лицо сперва маму, потом папу, а после.
Дотянувшись, лизнул маленького черного котёнка.
— Папа! Папочка! — закричал сын. — Папочка!!! Как же ты взял его? Мы ведь не можем двоих?
Но папа не ответил ему. Он вытащил из кармана пачку купюр, перетянутую резиночкой, и передал маме.
— Вот твоя шуба. — Сказал он.
Мама растерянно держала в руках деньги.
— Почему они отдали тебе задаток? — тревожно спросила она. Ты что, ругался там? Мама очень не любила, когда ругаются. Бывают, знаете ли, такие мамы.
— Нет. — Ответил папа. — Я рассказал им о том, что сын взял прямо возле их подъезда маленького черного котёнка и.
Что мы приносим свои извинения. И что сейчас ты с ним и пушистиком стоите в подъезде и греетесь. А ещё я сказал, что мы понимаем, как подвели их, и оставляем им задаток.
— И вот…
И папа показал на щенка и пачку купюр.
— У меня теперь два счастьев. — Заметил сын, и его глаза смеялись и светились счастьем. — Целых два. — Повторил он и гладил по очереди котёнка и щенка, которые очень даже помещались рядом на больших маминых руках, и щенок.
Всё норовил лизнуть черного пушистого малыша с глазами-бусинками оранжевого цвета. А тот громко мурлыкал.
— Естественно. — Заметила мама папе. Улыбаясь. — Два счастьев — это в целых два раза больше, чем одно.
— Где же мы их устроим в нашей квартирке? — растерянно спросил папа.
— А ничего. — Ответила мама и погладила сына по голове. — Найдём где.
И они вышли из тёплого, освещённого парадного на завывающий осенний, злой и холодный ветер. Но мне почему-то не было грустно. И ветер, казалось, пел совсем другую песню. Он рычал и бросался дождём и снегом, но.
В нём, почему-то, слышалась надежда.
На то. Что счастьев не бывает много. Они под вашими ногами. Просто надо. Надо наклониться и поднять их. И тогда.
Глаза их засветятся. И вы узнаете, что счастье — это то, что отдаёшь.