Миша работал на заводе. Слесарем третьего разряда, и получить четвёртый ему не светило. По разным обстоятельствам. Но Миша вечерами учился в институте. На механическом факультете. И закончил, таки. После чего предоставил документы начальству и получил автоматом четвёртый разряд. Ибо ему теперь полагалось. А это, я вам скажу, дамы и господа, очень большая разница в зарплате. Во-первых, Мише надо было семью кормить. А во-вторых, у Миши была страсть, которая тоже требовала денег.
Миша был заядлым голубятником. И у него была одна из лучших голубятен на Привозе. Миша с семьёй жили под самой крышей. Летом жарко, зимой холодно, но они не унывали. Семья была хорошая. Дружная была семья. И однажды…
Холодной, промозглой, дождливой одесской зимой, за Мишей увязался. Тщедушный котёнок с дрожащим от холода тельцем, кривыми лапками и хвостиком, больше похожем на спичку. Глазки его слезились и била его мелкая дрожь.
Он прижался к Мишиному ботинку. Помните, дамы и господа, советские ботинки? Ну так вот.
Сердце известного голубятника Миши не выдержало. Не смог Миша бросить умирающего малыша и принёс. А Соня таки его ругала. За то, что долго нёс, а не бежал стрелой. И побежала отмывать малыша в тазу с горячей водой. Хорошая это была девушка — Соня. И спасли они малыша. Отъелся, отогрелся и перестал глотать еду, не пережевывая, дрожа всем телом. Понял, что для него в этой семье всегда найдётся кусочек и стал.
Стал этот самый округлившийся и обросший пушистой шерстью малыш, проскальзывать за Мишей на крышу. Чего Миша очень боялся и ругал малыша, но тот.
Посмотрев на своего спасителя виноватым взглядом, упрямо лез в голубятню. Где получал удары крыльями и клювами. Вылетал оттуда, крича и потирая ушибленные места и снова лез. И стало Мише интересно. И чего это он туда прётся? Ведь явно, чтобы не схватить голубя, так зачем, а когда выяснил, то сам себе не поверил.
Котёнок жался к голубям и норовил зарыться розовым носом в пушистые голубиные грудки, и голуби.
Постепенно привыкли к наглой кошачьей морде, постоянно толкавшейся между ними. И стали просто недовольно пододвигаться, ворча в его сторону что-то своё, голубиное. А котёнок.
Он потолкавшись между ними, садился посреди голубятни. Закрывал глаза. И мурлыкал. Да так громко. Что голуби видимо воспринимали это как своё курлыкание и отвечали ему.
Вскоре Миша перенёс коробку с песочком и кормушку с водой на крышу, потому что Голубиный кот, как его назвали. Больше не хотел спускаться. Он с интересом засовывал свой нос под хвосты голубок, вынюхивая там, видимо, яйца. Голубки сердились и били его крыльями, но Голубиный не обижался. Он умел улыбаться и мурлыкать. И вскоре голубки привыкли и перестали беспокоиться.
А вниз Голубиный слетал с радостным «мяу» только в одном случае.
— Что, яйцы?! Я спрашиваю, яйцы, что ли, — интересовался Миша, скорее для проформы. Потому как. Это такой ритуал у них был.
Голубиный начинал радостно прыгать по маленькой мишиной комнатушке и радостно кричал. Миша бежал в голубятню и всегда находил новые яички голубиные. И стая росла. Но вот, что интересно.
Голубиный кот сгребал вылупившихся малышей к себе. Под мягкое, тёплое и ласковое пузо. Чем очень злил голубиных мамаш. Но всё же это лучше. Когда есть кому присмотреть. И когда стая улетала по мановению руки Миши и повинуясь его свисту, то.
Малыши сбегались под защиту Голубиного кота и наступая друг-другу на лапки, крылья и головы, пытались зарыться поглубже в его тёплое, пушистое пузо.
Так Голубиный кот и вырастил свою первую стаю. Голубей, считавших его своей мамой, кормильцем, защитником и тем кто их любит, и Миша, немного ревнуя, смотрел.
Как стая голубей летела по мановению кошачьей лапки или просто по кивку головы Голубиного кота.
— Ах. Говорил Миша. — Ах. Чтоб ты мне был жив-здоров. Честное слово. Ну ты погляди, — говорил он Соне. — Нет. Ну ты погляди только. Что творит. Меня они так не слушаются.
Соня улыбалась и гладила большого серого кота, а тот.
Тот стоял на самом краю крыши, вытянувшись в струнку. Он смотрел за своими голубями и очень волновался. Он страшно волновался. Переживал, пока они все не возвращались. Тогда он тревожно мяукая, бежал их пересчитывать и они. Толпясь, стремились прижаться к нему.
Миша много раз приглашал знакомых голубятников посмотреть на эту картину, и всегда.
Всегда она оставляла у них такое неизгладимое впечатление. Что без бутылки тут было никак не обойтись. Соня не сердилась. Она понимала. Хорошая женщина была эта самая Соня. И на Привозе все её любили. Потому как сердце у неё было доброе и отзывчивое.
А тут власти Одессы решили избавиться от огромного количества голубей. Они, видите ли, портили знаменитую статую Ришелье и вообще. Обкакивали весь центр. И кто-то разбросал отравленный корм и стая.
Стая Голубиного кота не вернулась. Никто не прилетел. До поздней ночи Голубиный кот так и стоял вытянувшись в струнку на самом краю крыши, а Миша.
Тихонько плача, чтобы кот не услышал, звал его.
— Лапочка. Солнышко. Ну, иди сюда. Может, они завтра прилетят. Может. Иди сюда.
Но тот.
Даже не оглядывался. Он напрягал весь свой слух и всё своё зрение, вглядываясь в ночное небо и время от времени звал своих голубей. Громко и жалобно мяукая.
Миша с Соней не спали до самого утра. Они уже знали о случившемся и хотели только одного. Оттащить от крыши Голубиного кота, с тоской смотрящего в утреннее, хмурое, сереющее небо.
Он так и не отошел от крыши. Лёг тут же. И положил свою большую голову на передние лапы. Он не отзывался и не шел есть и пить. Но вздрагивал при каждом звуке пролетающих крыльев. Вскакивал на парапет и смотрел с надеждой. Соня плакала, а потом.
Я ведь вам уже говорил, дамы и господа? Что Соня была очень хорошей женщиной с добрым и отзывчивым сердцем?
Она сказала Мише.
— Иди. Иди по соседям. И проси. Потому как, он помрёт ведь от тоски. И не возвращайся пока не принесешь.
И Миша пошел по всему Привозу. По всем голубятникам и всем знакомым. Он стучался в двери и рассказывал свою историю, а потом протягивал руку и просил.
— Подайте пожалуйста сколько можете. До зарплаты. А я как получу, так и отдам.
И ему подавали. Все. Кто сколько мог. Кто несколько копеек, а кто и рубль. Но с одним условием.
— Чтобы ты и не думал возвращать, а то мы не посмотрим, что голубятник и семьянин.
И к обеду Миша прилетел. Он прилетел, запыхавшись, и вытащил из-за пазухи. Четырех голубей. Да ещё каких. С огромными роскошными хвостами. Он крутил ими перед носом Голубиного кота и кричал.
— Видал, видал! Чего я тебе принёс, чтоб ты мне был жив-здоров. А ну-ка. Быстренько иди, покушай. Вон тебе Сонечка куриную грудку принесла, но кот.
Отворачивался и от новых голубей и от грудки, пахнущей сногсшибательно. Он ждал своих голубят.
Но вот эти курлыкающие звуки снова доносившиеся из голубятни, отвлекали его от печальных мыслей, и раздражали. И Голубиный кот встал и пошел разведать, что это там делают три голубки и голубь. На месте его стаи и.
Естественно, получил крыльями по голове и клювами в нос. И вылетел из голубятни Голубиный кот, возмущаясь и пыхтя от негодования. Он сел снаружи, долго наблюдал за четвёркой голубей, устраивающихся на новом месте, а потом.
Опять полез внутрь. Должен же был кто-то объяснить этим нахалам, что это место его голубят. Так они и воевали. Неделю. А для войны, дамы и господа, нужны силы. Поэтому, Голубиный кот поел грудки и попил водички. После чего Соня пошла в синагогу и долго стояла там и что-то шептала.
А когда пришла, то увидела. Как Голубиный кот суёт свой розовый нос под хвосты голубкам и задумчиво что-то бормочет, а те возмущённо шлёпают его крыльями и шипят. И всё повторилось.
Вскоре Голубиный слетел вниз и стал радостно прыгать по комнате. Его глаза светились счастьем.
— Что? Яйцы?! — Закричал Миша, и они с Соней и двумя малышами бросились на крышу. Там посреди трёх ворчащих голубок сидел Голубиный кот. Он закрыл глаза и мурлыкал. Вы когда-нибудь слышали хоральные прелюдии Баха? Ну так вот.
Он мурлыкал эти самые хоральные прелюдии. Я сам этого не слышал, но Миша. А он врать не будет. Уверяю вас. Клялся мне в этом. И даже называл какой-то номер, но я позабыл.
А когда появились птенцы. Голубиный кот опять подпихивал их к себе, под своё тёплое и пушистое пузо и малыши.
Явно считали его своим рОдным папочкой. Они прижимались к нему и тихонько пищали, а голубки.
Кормили их и тихонько ревновали, наблюдая, как их голубята обсиживают радостно мурлыкающего кота.
И так Голубиный кот вырастил новую стаю. Красивенных голубей с шикарными хвостами и вообще. Птицы они были особенные, и весь Привоз.
Собирался посмотреть, как Голубиный кот управляет стаей одним движением головы. Вытянувшись в струнку на самом краю крыши. Он тихо что-то мяукал. И голуби послушно возвращались и курлыкая, прижимались к Голубиному коту, а тот.
А тот тревожно мяукая, пересчитывал их. После чего они все шли в голубятню.
— Ну надо же такое. — Говорила тётя Феня. Продавщица из рыбного ряда. — И откуда, спрашивается. Я вам говорю! Такой дар Божий коту. Чтоб он мне был жив-здоров.
И все повторяли.
— Чтоб он нам был жив-здоров.
Кот быстро стал достопримечательностью Привоза и приехавших родственников водили к Мише и Соне. И показывали Голубиного кота и его стаю, а родственники.
Стояли раскрыв рты. Они не верили в то, что видели. Они думали, что это фокус такой или дрессировка, а тётя Феня. Продавщица из рыбного ряда, говорила.
— И где вас таких глупых делают, я вам спрашиваю? Я же ясно сказала. Божья искра. Ему там, виднее. Кому давать. Так что не смейте мне гневить Его, а идёмте кушать. Я там приготовила фаршированную рыбку. Такую, что вы пальчики оближете. Честное слово.
Миша, Соня и их взрослые детки давно уже не живут на Привозе. А живут они в далёкой. Очень далёкой стране. И Миша продал свою знаменитую стаю, а все деньги полученные от этого гешефта потратил.
Догадываетесь на что, дамы и господа? Ну, конечно. А как иначе? А иначе и быть не могло.
Он оформил все документы на своего Голубиного кота. И там. В далёкой стране, они сняли всей семьёй домик на земле с маленьким сарайчиком, где Миша. Что сделал?
Правильно.
Купил на первые деньги с новой работы красивенных голубей. Три голубки и одного голубя и сказал Голубиному коту.
— Ну ты. Сам знаешь, что делать. Иди, хозяйствуй, а мне некогда. У меня работа.
А Соня. Я ведь вам уже говорил, дамы и господа. Что Сонечка была женщина с добрым сердцем. Таки находит время и помогает Голубиному коту. И у них теперь новая. Красивенная стая. И местные люди ходят к ним в гости и с немым изумлением смотрят на кота, к которому жмутся голуби и ласково и нежно курлыкают, а он.
Закрыв глаза мурлыкает. Хоральную прелюдию Баха. Уж не помню, какой номер.
Их хотят купить и предлагают очень большие деньги. Но Соня. А она главная в доме, как вы уже наверное поняли, очень четко и доступно объясняет.
— Нельзя продать Божью искру. Нельзя. Это, как продать свою собственную душу. Так что, вы уж не обижайтесь. Но он и голуби не продаются. А пойдёмте-ка лучше кушать. Я там такую вкусную фаршированную рыбку приготовила. Что все пальцы оближете.
Вот такая она, тётя Соня. С добрым и отзывчивым сердцем.
А Голубиный кот? Он счастлив. У него всё есть. Всё, что надо для счастья. Любящая семья, его голубятки и любимая работа. Ухаживать за своими птенцами.
Чего, кстати, и вам всем желаю. Чтоб вы мне все были живы-здоровы. Честное слово.