Сара Залмановна проснулась рано.
Привычно посерфила в Фейсбуке и в сердцах захлопнула крышку бука. Совершенно нечего читать!
Люди сошли с ума.
Фейсбук был забит новостями про корону, поправки, вбросы, выбросы и. немного о животных.
Сара недовольно поджала губы.
Целой стране больше нечего предложить этому миру, кроме политической херни и вирусной истерики?
Планктон.
Как есть планктон, помноженный на инфузорию туфельку!
Женщина подошла к окну и посмотрела на занимающийся день.
Несмотря на свои почтенные восемьдесят пять лет, она до сих пор не уставала радоваться каждому нарождающимся утру.
Как провести сегодняшний день?
Всё же не фуфры-мухры, а таки, юбилей!
Её собственный.
Из-за этой проклятой короны престарелым людям собираться больше двух было категорически запрещено.
Собственно, собираться Саре Залмановне было не с кем.
Последняя подруга померла в прошлом году.
Даааа.
Не все могут пережить старость.
Пораскинув мозгами, Сара решила отпраздновать юбилей на балконе.
Нельзя прятать от людей такое счастье, пусть соседи видят и завидуют.
Нужно только накрыть маленький столик, который круглый год жил за окном белоснежной скатертью, поставить на него бутылочку винца, взбить сладкие сливки и положить в маленькую вазочку спелой клубники.
И выпить, таки, за свое здоровье!
Женщина прошла на кухню, открыла шкафчик и выудила из него бутылку зеленого стекла, с такой же зеленой наклейкой.
Её любимое белое полусухое «Рfefferer»!
Открыла дверцу холодильника и поставила вино охлаждаться.
Чуть позже Сара сходила на рынок и прикупила свежей клубники и пол-литровую баночку деревенских сливок.
Прикинула, во сколько ей лучше начать праздновать свой день рождения, чтобы соседи увидели и обзавидовались такому счастью.
Выходило, что вечером лучшее время — все уже дома.
Сара пошарила в кладовке и вытащила из пыльной коробки две новогодние гирлянды.
Вышла на балкон и приспособила их по его периметру, приклеив скотчем.
Взяла с кухонного подоконника электрическую переноску и подключила к ней гирлянды — все замечательно работало и переливалось.
Удовлетворенная, выключила иллюминацию и пошла варить себе овсянку.
В обед Сара знатно поспала и выспавшаяся, взялась за подготовку праздничного стола.
Взбила деревенские сливки с сахаром и вылила их в хрустальный кувшинчик.
В отдельную, хрустальную же, вазочку выложила сочную клубнику.
Затем унесла обе посудины на балкон.
Следом осторожно поставила на столике высокий тонкостенный фужер и охлажденное вино.
Переоделась в синее хлопчатобумажное платье с белым откидным воротничком вышитым ришелье.
Придирчиво осмотрела себя в зеркале.
Подумав, накрасила губы помадой сдержанного бледно-розового цвета.
Достала из шкатулки маленькие серьги с бриллиантами и вдела их в уши.
Брызнула на грудь немного духов.
Сара была готова блистать и поражать.
В зале она выбрала из стопки пластинку и поставила её в радиолу.
Прибавила громкость.
Любимый Магомаев исполнял «Мелодию».
Песня начиналась со знакомого проигрыша, а затем глубокий мужской голос запел: «`Ты- моя мелодия, я — твой преданный Орфей.»
Сара зажгла гирлянды и балкон ожил, замигав яркими огнями.
Женщина медленно открыла бутылку вина и налила себе половину фужера холодного мускатного.
Глядя на закат, приподняла бокал и тихо сказала:
— С юбилеем тебя, Сарочка!
Мелкими глотками выпила вино.
До дна.
За себя любимую — всегда стоя и всегда до дна!
— И шо я вижу? Сара, таки пьет, не закусывая!
Женщина повернула голову:
На соседнем балконе стоял Казимир Исаакович, собственной персоной.
Старый лис первым заметил праздник на балконе именинницы.
Сара Залмановна качнула головой:
— Таки да, оба раза. И пью, и без закуски.
Казимир прищурился:
— А шо таки, за праздник? Если я правильно помню не голосовать за поправки — не сегодня?
Соседка топнула ножкой.
— Да, тьфу на тебя! Какие, на хрен, поправки в нашем возрасте? Что, стесняюсь спросить нам можно поправить, кроме даты рождения в заключении о смерти, шоб мы выглядели моложе?
Казимир подошел поближе к перилам своего балкона:
— А шо тогда ты отмечаешь? Как есть, не свидетельство о смерти.
— Угадал. Свидетельство о рождении.
— И сколько тебе, Сарочка?
— Приличная женщина никогда не скажет правды.
— Таки, то приличная. А ты же, соседка.
Сара строго посмотрела на мужчину:
— Казик, а тебе не говорили в детстве, что каждое твое слово — лишнее?
Казимир Исаакович улыбнулся в усы.
Они жили с Сарой бок о бок последние полвека или чуть более того и он давно знал, как беспощадна на язык эта женщина.
— Нет, Сарочка, не говорили. Наоборот. Мама всем рассказывала, что я единственный умный мальчик на семь родов назад. Все предыдущие были, как один, без мозгов.
Сара усмехнулась и присела в кресло.
Маленькой серебряной ложечкой положила несколько ягодок клубники в сладкие сливки, затем поднесла их ко рту.
Зажмурилась.
Было сладко, как в детстве.
С балкона слева донеслось старческое:
— Соседка! Посмотри шо я принес!
Сара обернулась и увидела в руках Казимира Исааковича бутылку коньяка.
В другой руке он держал пустой пузатый бокал.
— Предлагаю выпить за твое здоровье и долгие годы!
Сара улыбнулась.
Правильное решение.
Давно пора.
— Минуточку!
Она тяжело приподнялась с кресла и зашла с балкона обратно в комнату.
Подняла кверху лапку радиолы и поменяла пластинку.
Заиграл вальс «Майский сон», в исполнении трио баянистов.
Выйдя на балкон, она наполнила свой бокал вином и приподняла руку.
— За меня!
За полчаса неспешных разговоров с соседом, Сара Залмановна благополучно ополовинила больше половины своей бутылки, а Казимир Исаакович практически прикончил пол литра коньяка, заедая его дольками лимона.
Оба уже были сильно подшофе, когда вступили в фазу взаимных воспоминаний и упрёков.
Раскрасневшийся Казимир ни с того, ни с сего вдруг ляпнул:
— А вот, была бы ты нормальная жена, твой муж никуда бы от тебя не ушел. А праздновал бы сейчас с тобой юбилей!
После паузы ехидно добавил:
— Если бы выжил, конечно.
Сара вскинула на него выцветшие глаза.
— А ты моего Моисея не трогай, упокой Господи, его душу!
— А шо, не трогай, если он не смог.
Казимир икнул.
— Вынести столько счастья в одни руки.
Сара залпом допила вино в бокале.
Глаза женщины потемнели:
— А он никуда и не уходил! Ему просто не оставили выбора!
Казимир чуть отцедил коньяка, плескавшиеся на дне бокала.
Спросил с иронией:
— Да, ты шо? Вот так и не оставили?
Сара нервно поправила вышитый ришелье воротник.
На морщинистых щеках проступил куперозный румянец:
— А ты помнишь каким был мой Моисей? Милый, застенчивый мужчина! Но. Ростом мэтр пятьдесят с кепкой — от макушки до подошв!
Казимир закурил и согласно кивнул:
— Помню, конечно.
Выдыхая дым, тихо добавил в усы:
— Тот ещё потаскун.
Сара раскраснелась:
— А та курва?! Ты должен ее помнить! В ней тоже было метр пятьдесят! От спины — до сосков. Когда она со своими буферами подходила к мужчине, то этими сосками попадала ему ровно в глаза! Кто выдержит такой натиск, я тебя спрашиваю! Все слепли, как новорожденные котята!
Казимир радостно хрюкнул.
— Ага. И твой Моисей ослеп тоже. И пошел за ней бараном. На заклание.
Сара не услышала ремарки соседа и запальчиво продолжила:
— А ты, таки, помнишь её *опу? Снова мэтр пятьдесят. От бока до бока! Кто, скажи, смог бы ее обойти, когда она вставала на пути честного мужчины?
— Нормальная была у нее *опа.
— Нормальная *опа была у моего мужа! Упругая, как бильярдный шар, и маленькая, как тот грецкий орех!
Казимир налил себя коньяка:
— *опа-то, да. *опа у Моисея была маленькая. Зато, геморрой — размером с футбольное поле!
Сара осеклась:
— Какой геморрой? У моего мужа никогда не было геморроя!
Казимир заржал:
— А ты?
— Шо, я?
— Ты была тем геморроем, Сара! И гангреной. Он сам мне говорил.
Женщина задумчиво посмотрела на соседа:
— Да, чтобы ты жил здорово, но мало! Да, шоб твоя машина заржавела!
Казимир невольно посмотрел на свой «Москвич» цвета спелой морковки, стоявший во дворе ровно под его балконом.
Нахмурился:
— Святое не трогай!
Сара допила вино и, вытерев губы ладошкой, добавила:
— Да, шоб ни дна ей, ни покрышки! Да, чтобы ей гвоздем все колеса понатыкали!
Казимир вытянул руку в которой держал коньячную бутылку в сторону соседского балкона, и погрозил:
— Сара, прекращай брехать!
В это время край его рубашки упал на тлеющий в пепельнице окурок.
Женщина упёрла руки на бока:
— Сам не бреши! Тоже мне, Ален Делон нашелся!
— Горгона геморройная!
Сара схватила со стола клубнику и от досады кинула её в старика.
Казимир инстинктивно вытянул руки вперед, защищаясь от брошенной ягоды.
И тут Сара, как заорёт:
— У тебя рубаха горит!
Казимир чуть скосил глаза и увидел огонь, ползущий по краю рубашки.
Автоматически выпустил бутылку из рук и начал хлопать себя по боку, сбивая пламя.
Раздался характерный хруст стекла.
Тяжелая коньячная бутылка попала ровно в лобовое стекло машины цвета спелой морковки.
На секунду стало очень тихо.
Казалось, что город замер.
Казимир сокрушенно разглядывал машину подслеповатыми глазами и качал головой:
— Ах, ты сука.
Сара, глядя со своего балкона на разбитое стекло «Москвича», застенчиво спросила:
— Кто?
Казимир посмотрел на неё ошалелыми глазами:
— Да, ты же! Накаркала!
— Да я про её стекло вообще ничего не говорила! Только про колеса!
Казимир Исаакович повторил с плохо скрываемой яростью:
— Дряяянь…
Сара возмутилась:
— Таки, почему сразу дрянь? Я ж тебе натурально, жизнь спасла! Сгорел бы на хрен!
Сосед развернулся к женщине и заорал:
— Все из-за тебя! Будешь свою пенсию мне должна! За ремонт!
Сара задохнулась от негодования:
— Да, счас! Сам уронил бутылку, сам и ремонтируй!
— А из-за кого я ее уронил? Из-за тебя!
— Не из-за меня, а потому что, руки у тебя из одного места растут!
Казимир выругался:
— Ну, точно геморрой на всю жизнь, а не женщина! Не зря от тебя Моисей ушел!
Сара схватила сначала одну ягоду и кинула ее в Казимира, затем другую, а потом швырнула в сторону соседа сразу всю пригоршню.
— Это я — геморрой! Я?!! Да ты на себя посмотри! Что в тебе было интересного, кроме лотерейного «Москвича» и маминой хибары у вокзала?
Казимир, уклоняясь от дроби ягод, вспылил:
— Причем здесь моя мама? Это от тебя Моисей ушел! К той грудастой бабе!
Сара схватилась за край балкона:
— Твоя Ида тоже от тебя ушла!
Казимир стукнул кулаком по металлическому ограждению.
— Она не ушла, она умерла!
Сара тут же ответила:
— А ты ей оставил другой выход?
Казимир набычился:
— Ей было со мной хорошо!
— Ага, хорошо! Как же! Да, ей легче было в Карабаше на заводской трубе выжить, чем рядом с тобой!
— Так она и была с Карабаша!
И вдруг сник:
— Потому и померла.
Сара осеклась:
— Идка была карабашская?
— Ну, да. Я думаю, из-за этого у нее рак и случился так рано. Всё оттуда.
Старики замолчали.
Казимир закурил очередную сигарету.
Сара потянулась через балкон:
— Дай мне тоже курнуть, что ли.
Мужчина протянул сигаретку.
Неожиданно спросил:
— А ты чего Моисея не пустила, когда он тебе с повинной через год пришел? Разлюбила?
Сара глубоко затянулась.
— Я его до сих пор люблю.
— И что тогда?
— Не простила.
Казимир цокнул языком:
— Ну, оступился человек. С кем не бывает. Таки, одумался, сам с повинной пришел.
Сара покачала головой:
— Он предатель, понимаешь? Жизнь — она ведь. Это, как каждый день в разведку по минам ходить. Всегда можно оступиться, ошибиться, не угадать,° встать на растяжку. Нужен крепкий тыл. Чтобы каждую секундочку не сомневаться, будешь падать — поймают. А как идти в разведку с предателем?
Они снова замолчали.
Небо давно потемнело и тысячи звезд зажглись над седыми головами.
Казимир почувствовал, что хочет спать.
— Да. Жизнь прошла.
Сара встрепенулась.
— Чой-та? Моя ещё идёт, вон слышь, часики тикают.
— Во-во, тикают. К концу. Пошел я. Пока.
Нетвердой походкой мужчину вышел со своего балкона и шагнул в темноту комнаты.
Сара Залмановна убрала посуду со стола.
Остатки вина вылила в бокал и поставила его рядом к компьютером.
Клубнику в сливках отправила в холодильник.
Завтра с утра с кофе съест.
Легла в кровать и, открыв крышку ноутбука, привычно зашла в Фейсбук.
Народ развлекался играми в сети.
Сара Залмановна никогда не понимала этих дурацких развлечений из серии: «Какое ты животное?» или «Кем ты был в прошлой жизни?».
Новая игра неожиданно заинтересовала.
Предлагалась навести курсор на циферблат в часах с кукушкой и нажать на стрелку.
С каждым новым кукованием птички на экране появлялась цифра, ведущая отсчет.
Сара чокнулась бокалом об край монитора и со словами «С Богом`!», нажала на стрелку.
Когда кукушка замолкла, на экране красным высветилась сияющая цифра.
86.
Сара удовлетворенно улыбнулась.
Дурак ты, Казимир!