Все вокруг говорили — так не бывает. Чтобы так долго и так счастливы вместе — нет, такое просто быть не может. Наверняка в этом тихом омуте водятся огромные рогатые черти. Вот точно — нужно лишь копнуть, расспросить знакомых, поковыряться в воспоминаниях и черти явятся во всей красе во имя спокойствия всех окружающих.
Но они жили — счастливо, и, главное, дружно. Ходили за ручку в магазин — за ручку, а не под ручку, как полагается солидным супругам в возрасте. Хихикали, стоя на остановке, а в троллейбусе корчили друг другу рожицы к восторгу глазевшей детворы и к недоумению их мамаш. Громко смеялись, стоя на балконе, обсуждая что-то и передавая друг другу сигаретку.
Соседки, глядя на все это завистливо пыхтели и туманно вспоминали все-тот же омут с чертями, с которыми, по всей видимости были знакомы поименно, и ждали из года в год, когда это все безобразие закончится.
И оно закончилось однажды, как всегда неожиданно для всех. Однажды к дому, взвывая сиреной подъехала скорая и его вынесли на носилках. А через день приехал похоронный бусик, и его уже внесли обратно, в красивом ящике. Свора соседок тут же ринулась вслед за гробом, чтобы убедиться, что это именно то, что они так долго и упорно предрекали — конец чьего-то большого, такого незаконного в этом несчастном сером мире счастья.
Там все было так, как они и ожидали — он лежал в гробу, тихий и спокойный, без обычной насмешливой улыбки, она сидела рядом и недоуменно глядела на то, что, когда-то было ее мужем. Соседки ожидали потоки слез и громкий вой и даже готовились подвывать за компанию. Но она лишь глядела, поправляла покрывало, укутывая того, кто в тепле уже не нуждался и иногда пожимала плечами. И молчала, отвечая лишь кивком головы на льющиеся со всех сторон соболезнования.
«Бессердечная какая, — тут же вынесли вердикт соседи, — хоть бы слезинку пролила ради приличия, молчит, как будто сердца совсем нет.»
Она молчала. Но один раз высказалась совершенно не по делу.
— И вовсе ты не страшный. Очень даже красивый. Лично для меня.
«Кажется, головой поехала» — удовлетворенно кивнуло окружение и вынесло эту новость из квартиры. Часть осталась и попыталась остаться на ночь — мол посидим возле тела, побдим, одной, поди, тяжело…
Но она от таких предложений решительно отказалась. Сказала, что прекрасно посидит со своим мужем одна, без посторонних и выдворила благожелателей. Когда за последней соседкой захлопнулась дверь, та не ушла сразу, а постояла и прислушалась. И тут же была вознаграждена, услышав:
— Как они мне все надоели! А тебе? Крепись, нам с тобой придется пережить еще завтрашний день, пока тебя будут хоронить.
Возрадовавшись, соседка понесла на хвосте вдогонку новость, что бедная вдова совсем от горя ума лишилась.
Вдова сполна подтвердила этот диагноз на следующий день. Она спокойно шла за гробом, поджимала губы, как будто сдерживала улыбку, но та упорно вновь вползала на ее лицо. Один раз она даже фыркнула, как будто от сдерживаемого смеха, но тут же прикрылась платочком.
Когда пришло время последнего прощания, она пробормотала себе под нос тихо, но те, кто стоял рядом, услышали:
— Да не боюсь я тебя целовать. Я тебя даже в первый раз не испугалась, хотя то был еще чудище. Тоже мне, покойник.
И легко чмокнула покойного супруга, да не в лоб, как полагается, а самым возмутительным образом в губы.
На поминках сидела веселая, спокойная и вместо грустных поминальных молитв, рассказывала смешные случаи из жизни супруга, превратив тем самым поминки в настоящий балаган.
Все расходились под большим впечатлением от свихнувшийся бабульки.
— Да она всегда была такая! — заявляла ее соседка с нижнего этажа. — Прибабахнутая! То музыку включит на весь дом, то ржет как ненормальная. Поэтому муж ее и не выдержал, бедолашный, упокоился, мир праху его, пусть земля ему будет пухом…
Соседка вернулась домой, обзвонила всех подружек, всех тех, кто не участвовал в проводах соседа на тот свет, и красочно рассказала о том, как новоявленная вдова смеялась и плясала на похоронах собственного мужа. После этого, с чувством выполненного долга легла спать и проснулась лишь оттого, что полочки в ее серванте рухнули в одночасье, похоронив в осколках самый любимый сервиз. У нее появилась новая тема для долгих и трепетных причитаний, а тема прибабахнутой вдовы как-то позабылась.
А бабулька сверху продолжала жить своей жизнью и не видно было, что она сильно печалится, оставшись одна. Лишь, действительно стала водиться за ней одна странность — очень она полюбила сама с собой разговаривать. В основном она это делала, когда никого рядом не было. Лишь увидит постороннего, тут же смущенно замолкает. Видимо, понимала, что манера болтать сама с собой явление не совсем нормальное для окружающих.
О всех этих событиях я знала понаслышке, из телефонных разговоров с мамой, а убедилась лишь на зимние праздники, когда приехала навестить родных.
Соседку я увидела на следующий день во дворе. Она шла и увлеченно болтала сама с собой. Я ее догнала и поздоровалась.
— Ой, а ты действительно похудела! Это здорово, тебе так идет! — сказала она.
Выглядела соседка хорошо, как обычно. Лицо свежее, румяное, даже не скажешь, что недавно потеряла любимого супруга.
— А что, вам уже кто-то сообщил, что я похудела? — улыбнулась я.
— Так дед мой и сказал. Говорит, соседская девочка из пятой квартиры, так похорошела, и фигурка у нее стала очень аппетитная. Ты же знаешь моего старого, он ни одной женщины без внимания не оставит.
Я напряженно улыбнулась в ответ. Похоже диагноз подтверждается и бедная бабуля, действительно, тронулась умом.
— Когда же ваш дедушка успел это сказать? — осторожно спросила я.
— Да вот только что, как тебя увидел! — воскликнула соседка, потом опасливо оглянулась и проговорила. — Знаю, это выглядит так, будто я ку-ку, но просто мой старик никуда не ушел.
— Как не ушел? — оторопела я.
— Ну, вот так. Когда мы поженились, то дали слово никогда друг друга не бросать и все делать вместе. Жить вместе и умирать вместе. Так вот, когда он умирать начал, я ему напомнила — «Ты же слово давал!». Он мне сказал, что слово свое сдержит. И остался со мной. Тело закопали, а он остался. Разговаривает со мной постоянно, как и раньше. Я его не вижу. Но постоянно слышу и чувствую, что он есть.
— Это здорово, — пробормотала я, потому что сказать мне было больше нечего.
— Единственная беда, на людях приходится молчать, потому что люди начинают оглядываться, если я что-то болтаю, думают, что сумасшедшая. А он, старый хрыч, этим пользуется. Да, старый хрыч и не спорь! — сказала она куда-то в пустоту. Слова явно предназначались не мне. — Кто меня смешил, когда ко мне семейный врач приходила? Девочка молодая, опыта мало, волнуется, а ты под руку комментируешь, какие у нее классные сиськи. Хорошо, что тебя только я слышала, а не она!
Да, у бабули явно все признаки раздвоения личности или еще чего-то более интересного. Но, может, это и к лучшему?
Может, ей так будет лучше перенести стресс и одиночество?
— Послушайте, — меня внезапно озарила идея, — а вы ходите по улице с наушниками. Сейчас многие люди цепляют наушники, маленький микрофончик и идут, разговаривают с собеседником, не вынимая из кармана телефон. Никого уже такое не удивляет. И вы сможете разговаривать сама с собой… то есть, я хотела сказать со своим дедушкой сколько угодно.
— Да, конечно, здорово придумала, я тебе говорила, что она всегда была умной девочкой! — воскликнула бабуля и добавила: — Моему деду очень понравилась твоя затея!
Я старательно улыбнулась и предложила помочь выбрать наушники в ближайшем магазине. Мы отправились туда втроем — я, бабуля и ее воображаемый супруг.
— А ваш дедушка всегда звучит у вас в голове? — осторожно задала я обтекаемый вопрос.
— Я устаю от него — он такой болтун. А теперь ему совершенно нечего делать, кроме как болтать. Я его прошу дать мне отдохнуть. Чтобы ему не было скучно — включаю телевизор или какой-то фильм. А лучше всего музыку — он большой любитель музыки. Правда я не одобряю его некоторые музыкальные вкусы и теперь, если он слишком много болтает всякой ерунды, не включаю ему ту гадость, которую он любит. Тогда он обижается и уходит, и я могу немного посидеть в тишине. ъ
— А куда же он уходит? — спросила я.
— Ну ему же скучно быть постоянно со мной, особенно, когда я сплю, и он отправляется побродить по соседям. Говорит, что в виде призрака у него целая куча возможностей открылась подглядывать за красивыми женщинами, когда те пребывают в первозданном виде. Мерзавец такой! А я говорю — мерзавец! Что значит — только посмотреть, женщина разделась, делает свои интимные дела, а на нее пялится из-за угла какой-то старый хрыч!
Меня стал разбирать смех.
— Он в ванной комнате разглядел мою фигуру?
— Нет! Он говорит, что очень тебя уважает и поэтому не подглядывает, когда ты в ванной комнате! — быстро ответила бабуля и немного тише добавила: — только я ему не верю. Чтоб он упустил такую замечательную возможность…
Потом, испугавшись, что я откажусь помогать, спросила:
— Ты же поможешь мне все-таки выбрать наушники?
Я сказала, что помогу, несмотря на все шалости призрачного деда.
— Он же все-равно бесплотный. Пощупать не может, — поддержала бабушка, — и это его сильно огорчает. Хотя, когда его разбирают сильные эмоции — он, таки, умеет натворить дел, как с тем сервизом.
— С каким сервизом? — не поняла я. Бабуля смутилась, как будто поняла, что сболтнула лишнее.
— Соседкиным. Да, я знаю, что она старая курва, но зачем было портить имущество? — сказала она куда-то в пространство и пояснила мне: — Он говорит, что после похорон, когда я устала, заглянул к соседке снизу, а та, по его словам, сильно меня поносила по телефону. Вот он разозлился и разбил сервиз. Только ты никому не говори!
— Не буду, — пообещала я, стараясь выглядеть совершенно серьезно.
Мы пришли к маленькому магазинчику, в котором торговали всякой атрибутикой для любителей постоянно оставаться на связи.
— Нам нужны наушники для телефона! — сказала я выскочившему на зов продавцу.
— Какая у вас модель? — тут же поинтересовался тот. Я повернулась к бабуле:
— Какая у нас модель?
Та вытянула допотопный телефон, из разряда тех, которым уже место в музее.
— Ух ты, пять лет таких не видел! — восхитился продавец и осторожно добавил: — Боюсь, что для этой модели наушников нет.
— Сняли с производства?
— Их и не запускали в производство, по причине, — замялся парень, — в общем таких не существует.
— Но нам очень нужны наушники вне зависимости от модели, — твердо заявила я, увидев огорченно вытянутое лицо бабули.
Продавец тут же предложил самую новейшую модель, которые прятались в ухе настолько надежно, что, обладающий ими субъект вполне мог сойти за сумасшедшего, разговаривающего сам с собой. Нам это категорически не подходило. Субъект, разговаривающий сам с собой без всяких наушников у нас уже был. Нам нужно было его перевести в разряд условно адекватных.
— Есть что-то более заметное и весомое? — спросила я.
Продавец кивнул на витрину, где были выставлены большие наушники для геймеров — объемные, плотно закрывающие уши от любого звука извне.
— Какая прелесть! — восхитилась бабуля — Хочу такие!
Мы купили их, не смотря на все робкие попытки продавца отговорить нас от этой покупки. Бабуля тут же надела их на голову, а провод засунула себе за пазуху.
— Как тепло в них! — улыбнулась она, — Дед говорит, что я в них как девочка. Сам ты пятилетний ребенок!
Парень попытался объяснить, что провод нужно все-таки воткнуть в телефон, если хочется слушать музыку, но бабуля отмахнулась.
— Какая музыка, мне болтовни деда вполне хватает.
Мы расплатились и вышли. Старушка забавно смотрелась в огромных наушниках на своей седенькой голове. Она хихикала радостно и чего-то бормотала себе под нос.
— Может, вы снимите их, пока переходите улицу, а то, не дай бог, не услышите автомобиля или еще какой опасности, — озаботилась я.
— Да мне обо всех опасностях мой дед говорит. Он всегда забегает вперед и предупреждает меня, если впереди что-то не так, — улыбнулась соседка, поблагодарила меня и мы разошлись.
С тех пор она выходила только в наушниках. На нее смотрели, крутили пальцем, но перестали говорить о ее ненормальности. Я распустила слух, что бабушка купила новый телефон и теперь болтает с какими-то родственниками из других городов, чтобы не чувствовать себя одиноко. Все покивали и поверили.
Я же утвердилась в мысли, что неадекватное поведение дается людям, чтобы примириться с тяжелой реальностью. Вот потерял близкого человека и вместо того, чтобы горевать, думаешь, что он рядом в виде призрака, даже разговариваешь с ним — и тебе не так страшно принять мысль, что его рядом нет. Недаром, всегда говорили, что блаженные — поцелованы ангелом.
И так я думала до тех пор, пока не случился этот странный случай.
Вышла я во двор из подъезда и увидела впереди эту старушку. Она шла в уже привычных огромных наушниках на голове и увлеченно болтала сама с собой, потом завернула за угол — я не стала ее окликать.
Неожиданно, старушенция появилась из-за угла, вытаращилась на меня и как закричит:
— Стой! Не двигайся!
— Что? — не поняла я и думала подбежать к ней, чтобы узнать, что случилось.
— Стоять! — рявкнула бабуля настолько непривычным голосом, что я в растерянности остановилась.
И тут у моих ног вонзилась огромная сосулька, вошла в слежавшийся снег, как копье и тут же с треском развалилась на куски. Я вытаращилась на лежащие передо мной искристые осколки, постепенно осознавая, что тут, среди них вполне могла лежать и я с пробитой башкой.
Бабуля подбежала ко мне.
— Цела? — взволнованно спросила она.
— Ага, — только и смогла ответить я.
— Слава богу, — выдохнула она и сообщила: — Это мой дед увидел. Я бы не увидела. А он задержался, чтобы поглазеть на тебя и тут видит эта огромная хреновина вот-вот упадет. Он ко мне — останови ее. Я к тебе. Ты не слушаешь. И тут, он как будто в меня вселился и как рявкнет в моей голове — у меня аж сердце зашлось. Ты как?
— Спасибо, — еще раз пробормотала я. Потом взяла себя в руки и добавила: — Спасибо вам обоим.
Старушка улыбнулась. И тут, возможно луч солнца как-то отразился от снега, от расколотого льда или еще от чего — но я увидела стоявшего рядом с женщиной пожилого мужчину. Он был совершенно прозрачный, смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ. Потом марево рассеялось.
— Ну, тогда я пошла, — улыбнулась бабуля и, развернувшись, посеменила к выходу из двора.
А я смотрела ей вслед. Я видела идущую женщину в смешных наушниках. А рядом с ней, держа ее за ладошку шел ее мужчина, невидимый чужому глазу. Мужчина, который даже умерев, не оставил в одиночестве свою любимую женщину.