Из-за оснеженного стога
Выходит Пушкин, хмур и снул —
Взглянул на мглистую дорогу,
Зевнул и гульфик застегнул.

Колышет ветер бакенбарды,
Под носом сыро, пуст карман,
Но есть ещё на свете бабы —
Сей возвышающий обман!

Сморщенная, как проросшая луковица, она давно взошла на пьедестал одиночества.

Сидя на последней ступеньке лестницы, ведущей в супермаркет, руками, покрытыми бурой кожей цвета печеной картошки, она развязывала уголок грязного платочка.

Его содержимое составляли две смятых десятки, мелочь и записка:

ИВАНОВА ПАРАСКЕВА. ЕЗЛИ ПОМРУ НА ДОРОГИ СОПЧИТЕ СЫНУ МИШИНЬКИ УЛИСА СЕВЕРНА ШИШНАЦАТЬ.

Когда была я старая и злая,
Я всем врагам желала долгой жизни,
И чтобы шли они по ней дорогой ровной,
А сапоги чтобы на два размера меньше!

Когда была я старая и злая,
Я всем врагам желала долгой жизни,
И чтобы шли они по ней дорогой ровной,
И сапоги чтобы на два размера меньше!

До добра дорогу знает только добро.
Без добра искать добра не только бесполезны. но и опасно.