Маша была самой стильной из четырех моих школьных подруг. Мы все кто во что горазд: челка Карлсон, за ночь сшитый рюкзак из Бурда Моден, пилочка для ногтей из камня для пяток и всё подобным образом.
И только у Маши был польский плащ, кислотно зеленые резинки для волос, за которые можно было отдать года два жизни и недостижимые джинсы пирамиды.
Ее папа был каким-то высоким с зарубежными поездками, а мама модель-победительница, приучавшая дочку быть сначала красивой, а потом уже пионеркой.
Когда шли в поход, мы с девочками брали бутерброды, крем от комаров, спички и компас. Маша брала косметичку, три пары сменной обуви, два дезодоранта и фото Брэда Питта. Неискоренимо.
Я читала Золя и сонеты Шекспира — Маша новые тенденции макияжа «смоки айс» из болгарского журнала мод.
Машу мы любили и потому по-доброму ржали над этой паранойей.
Но к выпускному ржать мы перестали, потому что все девицы походили на сборный табор румынских цыган, а Маша в своем серебряном платье из Парижа стояла потомком французских монархов. Но мы все равно ее любили. Даже в серебряном платье.
В институт поступать Маша уехала западный, рыба в воде не так комфортно себя чувствовала, как Мария себя во всех шанелях и вествудах.
Училась она как очень красивая девушка — закончила и ладно. Зато фото присылала отвратительные — маникюр всё изысканней, платья все версачее и версачее.
Потом вышла замуж, развелась. Два раза за двадцать лет мы виделись, гуляли как в последний раз, пили два дня, три танцевали.
Но от судьбы не уйдешь. В далеком зарубежье Маша нашла грузина. Черные глаза, орлиный взор. Образованный и разведенный. Зовут Арчилом.
Маша запала. Снесло всё. Брать надо было сразу. Такие Арчилы не валяются даже на Бродвее. Любовь страшное дело.
Она сняла со счета кучку денег и поехала за боевым обмундированием. То, что мужчина любит глазами, она запомнила раньше формулы азотной кислоты.
Но в 41 была нужна ковровая бомбардировка.
В 5 утра, из-за разницы во времени мне на вотсап пришло 42 фото платья. Надо было сказать которое инициирует Арчилу сердечный приступ (в хорошем смысле) и разожжет в нем желание любить Машу ближайшие 20 лет минимум.
Я сказала, что точно такие платья, только китайские, есть у моего знакомого трансвестита.
Маша прислала еще 9 еще короче.
Я ответила, что мы как пить дать взаправду потеряем Арчила, пожалей мужика. Из меня вообще никакая Коко, мой предел элегантности — черное платье-футляр. И вон то черненькое с белым воротником очень ничего.
Маша купила красное с декольте.
И черные лаковые шпильки 12 см.
Арчилу был конец.
В течение следующих двух суток мой вотсап звенел как колокольчик.
Сумочки, серьги, кольца, лак 24х корраловых оттенков, румяна, тушь, пиджаки, сорочки, шорты, юбки, пояса. И, о господи, чулки. Прости, Арчил.
Кремы от всего и для всего. Духи первые две верхние полки лучшего парфюмерного магазина страны.
Через неделю два чемодана верблюжьей кожи были заполнены. Три дня Маша пролежала в СПА салоне. Её отшелушивали в 6 рук, обмазывали маслами и шоколадом, обкладывали камнями и массировали индийскими практиками. Она вышла 16-летней орхидеей.
Я, как мать троих детей, предупредила, что если пришлет фото, я за себя не ручаюсь.
--------------------------
Вчера Маша таки прислала фото с текстом.
Что там было: горы, красивейшие грузинские горы. Огромные шапки облаков, какие-то гордые соколы. Прозрачный хрусталь неба.
И прямо на вершине сидели улыбающиеся Маша и Арчил.
И приписка:
«Валя! Валя! Я месяц готовилась к самой важной поездке в своей жизни. Для самого обалденного мужчины, какого я только встречала. Я потратила кучу денег. Я перемерила тысяч семь нарядов. Но оказалось, что по нашим-вашим горам лазить в шпильках нереально, тональный стекает после второго километра, тушь вообще в районе пупка. Костюм цепляется за колючки.
И Арчилу это вообще всё не надо.
И вот я тут, сижу на траве, без охлажденного шампанского и устриц как планировала. Вокруг меня бродят бараны и небритый пастух. Наша машина осталась где-то в другом регионе. Я пью воду из чего-то, что бьет прямо из земли (!). Я третий день не укладывала волосы.
Но знаешь, что самое неожиданное — я счастлива как никогда.»
На фото Маша сидела в каких-то кедах, спортивном костюме явно не от кутюр, без макияжа, с букетом ромашек в правой руке и с самой лучезарной улыбкой за все годы, что я ее знаю.