Я люблю Брэдбери, но август для меня не грушевый ликёр, который он советует цедить медленно…
Август — не месяц и не сезон… вообще, он сам по себе, и нет в нём никакой вязкой ликёрной приторности, оседающей на языке желанием поскорее запить её чем-то свежим и лёгким.
Мой август не призывает жалеть истекающее лето, он, наоборот, добавляет мудрости совсем ни о чём не жалеть.
Сожаление не просто лишено какого-либо смысла, но ещё начинает играть с тобой в плохие игры, в которых ты искусственно замуровываешь себя в невозможное.
Настоявшаяся зрелость августа притягательна, как подлинная любовь, которую впервые узнаёшь после потраченных на её имитацию лет и в которой, оказывается, не надо загибаться в страдающий эмбрион, мечтающий о том, как его отыщут и спасут.
Чтобы понять август, с ним стоит держаться на равных, а не заискивать, выпрашивая фрагменты на память для декабрьских долгих чаепитий…
И расставаться с ним тоже надо легко, не впадая в отчаяние и не цепляясь за его неагрессивное солнце в последней надежде на то, что он ещё побудет и отсрочит осень.
Ничего он не отсрочит. И не ляжет в карман украденной собственностью.
Он действительно сам по себе, как и все мы, избавившиеся от иллюзий тотального слияния с кем бы то ни было…
Сливаются, когда боятся быть даже с собой. Любят, когда не боятся правды, в которой никто никому не принадлежит.
Август — всегда о любви… и ни о чём больше.
Так скажите ему ДА…