— А знаете, по сути, меня никто никогда и не любил.

Дама медленно достала из пачки длинную, тонкую сигарету, закурила, молчала, выдыхая густой дым. Ее взгляд был направлен, куда-то сквозь окружающее пространство, словно она рассматривала видимый только ей другой мир.

— Это я сегодня поняла, пока собиралась на встречу с Вами, милочка. Странно, я прожила шестьдесят три года, написала столько романов о любви, а это уразумела только сегодня.

Ее красивое, ухоженное лицо, всегда с искрящейся улыбкой, вдруг сдавила мучительная гримаса боли.

— Я — ребенок «залета». Моя мама не сделала аборт только потому, что врачи напугали ее бесплодием, если прервать первую беременность при отрицательном резус-факторе. Поэтому ей пришлось выйти замуж за моего отца и родить.

Женщина говорила быстро и приглушенно, будто боялась, что остановившись, не сможет продолжать.

— Когда у мамы было плохое настроение, я слушала, как из-за меня сломалась ее жизнь, и, как я сделала ее несчастной. Поэтому в восемнадцать лет быстренько выскочила замуж за вновь испеченного летеху, первого, кто сделал мне конкретное предложение, и мы уехали к месту его службы во Владивосток.
Там, он мне сразу констатировал, чтобы о детях я пока не мечтала. Сначала продвижение по службе и переезд в столицу, а моя красота должна помочь ему в этом.

Дама зло усмехнулась, глотнула остывшего кофе и снова закурила.

— Слава Богу, я подружилась с соседкой, Ксюшей. Всю жизнь буду благодарна ей за ее безграничную доброту. Она родила не совсем здорового ребенка, и муж собирался отправить их к своим, в Одессу, чтобы подлечили мальца. Она взяла меня с собой, причем практически за свой счет. У меня и денег то своих не было, так гроши, что от мужа смогла утаить из магазинного бюджета. Вот так, в двадцать один год, я и оказалась в этом благословенном городе.

Глаза ее потеплели, лицо немного просветлело. Она заказала большую кружку горячего какао.

— Как я выживала и какой гранит грызла, чтобы выбиться в значимые люди нашего общества, не буду Вам рассказывать. Эта часть моей истории, дорогая моя, такая же, как и у всех того времени, у кого за спиной не было влиятельных родственников. В общем, я закончила юрфак в Мечникова и к тридцати двум годам возглавляла одну из нотариальных госконтор в центре города. Я чувствовала себя самостоятельной, уверенной личностью, держащей свое будущее только в своих руках. А потом я влюбилась. Влюбилась в самого большого негодяя за всю мою неприкаянную жизнь.

Она взяла кружку обеими руками, взгляд ее синих глаз снова погрузился в просторы невидимого мне мира.

— А знаете, что. Приходитека, барышня, завтра, часиков в девять утра, ко мне домой. Там и продолжим.

Квартира писательницы была небольшой, я ожидала увидеть более грандиозное пространство. Обставлена очень дорого и изыскано, продуманна каждая мелочь. Дама улыбалась мне своей знаменитой, глянцевой улыбкой, которую знал весь мир из журналов и ее многочисленных книг.

Боковая дверь вдруг приоткрылась, но за ней никого не было.

— Знакомьтесь, это Прохор — кот самой дворянской породы на свете.

У ее ног сидел огненно-рыжий кот и внимательно изучал меня медовыми глазами. Посмотрел на хозяйку, мяукнул, подошел к моим ногам, обтерся всем телом и пошел в сторону зала, снова повернулся, мяукнул и пошел дальше.

— Это он Вас за собой зовет. Вы приняты в наше домашнее общество.

— Вы остановились на своей влюбленности, — начала я, разместившись в кресле.

Она махнула рукой, остановив меня.

— Был, был такой субъект в моей жизни. Испоганил ее, как только смог. Ради него, я сделала то, на что даже моя мать не решилась. Поэтому детей у меня нет.

Ее голос чуть вздрогнул, кружка с кофе в руках чуть качнулась.

— Не хватала еще из-за этого негодяя испортить мой Шанелевский костюм, — виновато улыбнулась женщина.

— Знаете, я всё-таки слукавила вчера Вам. Есть в моем мире тот, кто любит меня искренне, любую меня.

Писательница ласково поцеловала лежащего у нее на коленях кота в розовый нос.

— Это создание мокрое, грязное подошло ко мне на Приморском бульваре. Я сидела там, на скамейке и тихо плакала. Только что развелась со своей двадцатилетней любовью, и не было сил сдерживаться. Он был таким малюсеньким и худющим, тогда мне показалось, что это и есть то, что осталось от меня самой в этой жизни.

Женщина хотела закурить, Прохор недовольно заворчал и выбил лапой сигарету из ее рук. Она звонко засмеялась

— Ладно, ладно, мой блюститель здоровья. Вот с тех пор мы всегда и везде вместе. Это он вдохновляет меня писать, моя Муза. Я его назвала Прохором, чтобы помнить, как научилась себя и других прощать.

Потом мы пили горячий какао с домашним печением. Обсуждали, что же я всё-таки напишу о ее личной жизни в статье.

— Главное, напиши правдиво, что в моей жизни есть тот, кто любит меня всей своей жизнью.

Автор Екатерина Яковлева
13.03.2021 Одесса