В день, когда мне перелили собачью кровь,
Слишком густую для вен на моей руке,
Корка запекшихся в горле горючих слов
Треснула, как ледостав на сургуч-реке.
Как закипала, скрипя зубами, ее орда,
Двигаясь к устью, желанию вопреки!
Каждый осколок царапал мою гортань,
Каждое слово вскрывало гранит реки.
Но заполняла сосуды собачья кровь,
Светлая и горьковатая, как елей.
Лютую нежность, укрытый снегами схрон,
Я защищала, чтоб как-нибудь уцелеть.
Я замолчу, но каждый, кто имя рек,
Кто торговался, врал, не пускал во тьму,
Сколько вмещается в ваш человечий век
Нечеловеческой близости ко всему?
Как в беспощадном рассвете, на самом дне,
Жарким дыханьем внезапно охватит лоб.
Больно тебе? Не больно тебе? — Не мне.
Страшно тебе? Не страшно тебе? — С чего б?