Около часа мы с Иришкой пытались привести Марину в чувство, а потом я сел на велосипед и помчался в Ладисполи — срочно искать комнату. Там я перечитал все объявления, бросился к фонтану, спрашивал у всех знакомых и даже незнакомых, ездил на велосипеде по разным адресам. В одном доме, где комната окaзалась уже занятой, молодой мужчина, узнав, что я только сегодня утром получил отказ, удивился и сказал, что я держусь молодцом, его земляк, получивший отказ, первые пару дней был не в себе. На что я проворчал, что по части «не в себе» у меня жена, а я не могу себе этого позволить — каждый день пребывания в огромной квартире в Черенова стоит моей семье слишком дорого.
Ближе к вечеру удалось найти подходящую комнату в трёхкомнатной квартире, где остальные две комнаты занимала семья из Днепропетровска, состоявшая из четырёх человек — муж, жена и две дочери. Договорившись, что переедем на следующий день, я вернулся домой, а поутру отправился к агенту по недвижимости, сообщить, что мы выезжаем и узнать, сколько мы должны за лишние три дня. К моему удивлению и великому облегчению, агент, узнав, что мы получили отказ на Америку (к этому времени я уже нахватался достаточно итальянского, чтобы объясняться), посочувствовал и сказал, что я ничего ему не должен. Возможно, сыграл роль тот факт, что нас привёл Марио, а может быть, просто агент был добрым человеком и понимал, что с деньгами у нас совсем не густо. В тот же день, оперативно погрузив все свои пожитки в вагон (поезд останавливался в Черенова только на одну минуту) мы прибыли в нашу новую квартиру, Марина и Ира познакомились с соседями.
Наши соседи направлялись в Австралию. Туда можно было попасть, только имея спонсора, оплатившего твой переезд. Поэтому отказов на Австралию не было, но пособие будущим австралийцам не выдавали, а ждать приxодилось долго. У нашего соседа, Лёвы, в Мельбурне был брат. Лёва был старше меня года на три, его жена, Элла — примерно моего возраста, а их дочкам было 17 и 15 лет. Лёва работал полдня секретарём в местном отделении ХИАСа, а Элла — в библиотеке при школе для детей эмигрантов, организованной любавичскими хасидами. Зная, что «австралийцам» пособие не платят, а живут они в Ладисполи значительно дольше, чем «американцы» или даже «канадцы», им отдавали предпочтение при устройстве на работу в организациях, обслуживавших эмигрантов.
В Ладисполи жизнь била ключом, особенно это было заметно после тихой жизни в Черенова. Небольшая круглая площадь вокруг фонтана вечно была запружена народом. Итальянцев тут не было, но эмигрантов можно было встретить любых — из России, из Ирана, молодых, старых, мужчин, женщин, детей и подростков. Люди встречались, обменивались новостями и сплетнями, знакомились, искали жильё или новых соседей, поскольку старые уехали. Говорили, что раньше тут же была толкучка, где продавали привезённые вещи, но полиция запретила эту торговлю.
Через день после приезда я пошёл в синагогу. Марина пыталась протестовать, но Лёва, услышавший наш разговор, поддержал меня, сказав, что синагога является тут своего рода клубом, где, кроме всего прочего, собираются люди с отказами на Америку, и мне следует туда ходить, чтобы быть в курсе всех событий. К тому же, добавил он, скоро Песах, и можно будет устроиться поработать, как это было на его памяти в Еврейский Новый Год.
Продолжение следует