В саргассовом плену
Скелеты кораблей
Оставлены рукой
ослепшего провидца.
В остывшие сердца
Дыхание залей.
А что, если теперь
они решат забиться?
Заржавленный линкор —
Окоченевший труп —
Лежащий на боку
с огромной рваной раной,
Вдруг выдохнет туман
Из почерневших труб,
Поняв, что умирать
ему сегодня рано.
Поднимет паруса
Израненный фрегат,
Весь сгорбленный за век
кладбищенской стоянки.
И вспомнятся ему
Чужие берега,
Соленые ветра
и смех болтливых янки.
Когда был полон трюм
И специй, и вина,
И вёсла над волной
отчаянно летели,
А вся людская мощь
Была устремлена
На то, чтобы скорей
достичь заветной цели.
У мертвых каравелл
Затеплится огнём
Желание опять
разрезать воду килем,
Почувствовать как шторм
Их парус изогнёт,
А капитан начнёт
считать морские мили.
Ведь там, где посреди
Болотистых саргасс,
Как кладбище, лежит
печальный мертвый остров,
Последний робкий луч
Надежды не погас,
Он все еще свербит
меж рёбер чем-то острым.
В беляевской строке,
В забытых берегах,
Считается сюжет,
написанный в миноре:
Мы все закончим так.
И, обратившись в прах,
Последняя мечта
развеется над морем.