I.
Давайте сыграем,
Мой бедный маэстро!
Мы оба устали от жалкого грима.
Признаюсь,
Я искренне жаждал протеста.
Мой голос гремел омерзительным гимном,
А толку? Пустое шумит и грохочет,
Во Франции вновь наступает октябрь.
Молчание — синтез пинков и пощёчин.
Прошу, не молчите сегодня хотя бы!
Сжимают разбитое горечью горло
Слова бесполезных земных
откровений.
Маэстро!
Маэстро, вы смотрите гордо,
И я перед вами склоняю колени.
Печально-пустынны бульвары Парижа,
За шиворот лезет погода сырая.
Давайте сегодня придвинемся ближе,
И реквием…
Реквием вместе сыграем!

II.
Искать Монпарнасами вас и Монмартрами,
Во тьме подворотен рычать от бессилия.
Зависимость?
Рабство?
Привычка азартная?
Маэстро, вы мне заменили Бастилию!
Кладите ладонь на потертые клавиши —
Пусть музыка тихо звучит, но торжественно.
Я, вас в богомерзком Париже оставивший,
Склоняюсь пред городом этим божественным!
Пылай, Нотр-Дам, лейся, солнце закатное,
Маэстро,
Вздохните по мне едва слышимо!
Пусть стон колокольный глухими раскатами
Течёт над парижскими серыми крышами.
Пусть Сена несёт свои воды, как данное,
Сердечные струны от музыки рвутся, и
Грохочет в груди перезвон Нотр-Дамовый,
Ломая собой цитадель революции.

III.
Но исповедь эта — словами на ветер,
Ни строчки при встрече не брошу в лицо вам.
Колонкой погибших в вечерней газете
Мой жизненный путь навсегда окольцован.
Привыкший к пустым черно-белым страницам,
Спасение в них нахожу, как и прежде.
Я думал, со временем боль прекратится,
Но только глупцы доверяют надеждам.
Ищу Двор Чудес по следам Гренгуара,
Жаль, память Париж превращает в обломки.
Лишь тени бредут по знакомым бульварам,
В ладонях бумагу газетную скомкав.
Я знаю, мы — прошлое, это нормально,
Ведь вас привлекал Пер-Лашез, мой маэстро.
Одни мертвецы в тот момент понимали,
Кого заждалось это мрачное место.
Вам — мрамор, мне — буквы на чёрном граните
И вечная пытка потерянным раем.
Но, Боже,
Маэстро!
Прошу, поклянитесь,
Что мы обязательно вместе сыграем.