Если будешь стрелять, то, пожалуйста, целься в голову —
Моё сердце уже не пробить ни единым выстрелом.
Я под шквальным огнём из любви и из боли выстоял,
Мне давно не страшны ни свинец, ни стекло, ни олово.

Меня били плетьми, убивали под гильотинами,
Как котёнка топили в зеленых болотных заводях.
Я вставал каждый раз, сплюнув мокрую тину, и
Наблюдал за сиянием Веги на юго-западе.

В прошлый раз кто-то мне, улыбаясь, ножом по печени,
В позапрошлый — я сам, алкоголь, темнота, наркотики.
Но мерцал Орион, словно ландыши подвенечные,
И комета неслась серебристо-слепящим дротиком.

Ещё были дворы, перекрёстки, визг шин, аварии.
(Как же громко ломаются косточки позвоночника!)
Просыпался Дракон где-то в северном полушарии
И лакал Млечный Путь, словно звонкую нить источника.

Помню чьи-то клыки, помню лес с золотыми листьями.
(До чего же смешно умирать на глазах у осени!)
Помню вой Гончих псов, помню Зверя с глазами рысьими,
Помню, как в октябре мне на шею петлю набросили.

Сколько было смертей, сосчитать уже не получится.
Но я каждую помню отчетливо до безумия,
Потому как они — все сегодня мои попутчицы,
Все стоят за спиной, молодые и острозубые.

Колыбельная тьмы нынче арфой звучит эоловой,
Тяжесть неба висит здесь ещё со времён Овидия.
Если будешь стрелять, то, пожалуйста, целься в голову —
Чтобы эти глаза никогда больше звёзд не видели.