В жизни Джона Эверетта Милле все случалось слишком рано: ученичество, бунтарство, признание, женитьба, дети, слава, деньги, титулы, внуки, наконец, творческая усталость, изматывающая востребованность и в любой из этих моментов — поразительная работоспособность. Он был звездой и самым любимым художником британцев в XIX веке. (названия картин сверху каждой иллюстрации)
Картина основана на поэме Джона Китса «Изабелла, или горшок с базиликом» Сюжет знаменитой поэмы Джона Китса, вдохновлявшей художников, был заимствован из «Декамерона» Боккаччо.
Это рассказ о любви, вспыхнувший между Изабеллой и Лоренцо. Лоренцо был слугой в доме, где Изабелла жила со своими богатыми и заносчивыми братьями. Когда те узнали об их отношениях, то решили тайно убить юношу, чтобы избавить сестру от позора. Изабелла ничего не знала о судьбе Лоренцо и сильно тосковала.
Однажды ночью дух Лоренцо явился девушке и указал, где братья зарыли его зарыли тело. Изабелла отправилась туда, выкопала голову возлюбленного и спрятала в горшок с базиликом, с котором проводила почти все время.
Когда братья узнали, что именно хранится в горшке, они, боясь наказания, похитили его у сестры и сбежали. А Изабелла умерла от горя и тоски.
На картине Милле все герои в сборе. И все живы. Но братья Изабеллы уже знают, что убьют ее возлюбленного. Один из них тайком пинает собаку сестры. (это животное традиционно считалось символом верности) А на окне уже стоит тот самый горшок.
Когда Милле представил свою картину публике, в каталог выставки были включены следующие цитаты из поэмы Китса:
Вассал любви — Лоренцо молодой,
Прекрасна, простодушна Изабелла!
Возможно ль, чтоб под кровлею одной
Любовь сердцами их не овладела;
Возможно ль, чтоб за трапезой дневной
Их взгляды не встречались то и дело;
Чтобы они средь ночи, в тишине,
Друг другу не пригрезились во сне!
***
Так братья, догадавшись по всему,
Что к их сестре Лоренцо полон страсти
И что она не холодна к нему,
Поведали друг другу о напасти,
От злобы задыхаясь, — потому,
Что Изабелла с ним находит счастье,
А для нее им нужен муж иной:
С оливковыми рощами, с казной.
Милле — вундеркинд, одаренный природой и отмеченный медалями Королевской академии, вместе с единомышленниками бросил вызов традиционному искусству и начал писать под открытым небом природу и людей такими, какие они есть. Но несмотря на такую дерзость, получил за свою жизнь все возможные и невиданные до сих пор почести, доступные художнику в Англии.
Особенности творчества художника Джона Эверетта Милле: согласно кодексу братьев-прерафаэлитов, молодым английским художникам следовало забыть об искусстве, которое последовало за Рафаэлем и за несколько столетий стало чередой безжизненных подражаний классическому оригиналу. Милле мок под дождями, отдавался на съедение мошкам, страдал от холодных осенних ветров, простужался, чтобы написать лютики, ромашки и водную гладь настолько точно, чтоб ни в единой детали не исказить природу.
Ему позировали родные и друзья — он долго и тщательно добивался сходства и естественности изображенных героев. Милле прославила его бунтарская живопись — и во второй половине жизни он вынужден был пожинать плоды этой славы, работая над бесчисленными заказными портретами представителей высшего света.
Современники же, внезапно открывшие искусство прерафаэлитов после векового учтивого безразличия (к Англии это не относится — там прерафаэлитов любили всегда), знают Милле по двум грандиозным поступкам: написал «Офелию» и отбил жену у именитого критика Рёскина. На самом деле, жизнь художника заслуживает более обстоятельного рассказа. Можно еще поспорить, какой поступок впечатляет сильнее: отбить жену у Рёскина или поступить в Королевскую академию в 11 лет.
Однокашники дали Милле прозвище Малыш — он был самым юным студентом за всю историю Королевской академии. Когда мальчику было 9 лет, его родители переехали в Лондон из южного Саутгемптона только потому, что талант сына был очевидным — и явно нуждался в скорейшем развитии. Его рисунки показали тогдашнему президенту Академиии Мартину Арчеру Ши, получили благословение — и отправили мальчишку учиться в лучшую художественную школу. Там он в первый же год получил Серебряную медаль Общества искусств и довел жюри до онемения, когда вышел ее получать. Он был маленький, очень маленький для такой награды.
И вот в 11 Милле принимают в Академию. Малышу Джону повезло — никакие прыгалки, мячики, салки и другие глупые игры не отвлекали его от серьезных академических штудий. Так и получилось, что к окончанию академии и к своим 17 годам он успел принять участие в выставках, получить еще несколько медалей и понять, что традиционная живопись — это страсть как скучно. И безжизненно.
Из трех студентов академии, которые основали тайное Братство прерафаэлитов, Милле был самым заметным и многообещающим, хоть и самым юным. Другие двое только делали первые шаги в искусстве, но двигались уверенно. Данте Габриэль Россетти, Холман Хант и Милле решили, ни больше, ни меньше, изменить все британское искусство. А для этого нужно было забыть все, что происходило в последние 300 лет — и вернуться к дорафаэлевской живописи, к средним векам и раннему Возрождению. А еще хорошо бы было найти покровителя, который бы объяснил растеряным зрителям, что эти трое действительно способны совершить переворот, а не просто паясничают.
Поначалу неожиданно яркие краски и натуралистичные изображения прерафаэлитов снисходительно списывали на их молодость и неумелость. Но скоро стало понятно, что это какой-то опасный и вполне осознанный бунт: свои методы художники совершенствуют, настойчиво повторяют и, ко всему прочему, начали отстаивать в собственном журнале «Росток».
И когда в 1850 году Милле предложит для выставки в Королевской академии полотно «Христос в родительском доме», он уже услышит в свой адрес первые насмешки и оскорбления. Главная претензия к картине состояла в том, что члены Святого семейства написаны как простые трудяги, что пятки у них грязные, руки натруженные, а мастерская завалена рабочим мусором. На стороне обвинения — сам Чарльз Диккенс, на стороне защиты — сам Джон Рёскин.
Джон Рёскин был одним из самых влиятельных литераторов, убедительным арт-критиком, художником. Он уже сделал знаменитым и признанным Тёрнера — и теперь встает на защиту прерафаэлитов. Рёскин видит, что эти молодые бунтари как нельзя лучше воплощают в жизнь главные ценности, которые он сам проповедует: верность природе, тщательное изучение устройства всего на свете, дотошное, почти научное, внимание к любой, даже самой крошечной, детали.
Милле одержим этой точностью — в следующие несколько лет он с утра до вечера каждый день проводит на пленэре. Меняются сезоны — и на одной его картине цветут сразу все летние и осенние цветы, но написаны они так, что профессора ботаники будут скоро приводить студентов изучать строение растений по его картинам. Для человеческих фигур ему позируют родители, друзья, их сестры и любовницы, продавщицы и проститутки. Джона Рёскина его мастерство и самоотверженность так восхищают, что он рекомендует Милле в академики и просит написать свой портрет. Академиком Милле станет в 24 года — раньше не допускалось уставом. И в жену Рёскина влюбится в том же году — раньше не было возможности познакомиться с ней поближе.
Эффи Рёскин еще в Лондоне позировала Милле для картины «Приказ об освобождении», писала матери о том, как талантлив и привлекателен художник, а теперь отправляется вместе с мужем и его юным портретистом в Шотландию, к водопаду, где они будут жить вместе в арендованном коттедже.
Рёскин здраво рассудил, что работать над пейзажем, ни в единой травинке не искажая его, Милле будет долго. Оставил его заниматься делом, а сам отправился в Эдинбург читать лекции о современном искусстве. Эффи надолго осталась в коттедже с Милле.
Портрет был закончен и занял почетное место в гостиной Рёскиных, первые университетские лекции Рёскина прошли с огромным успехом и вдохновили преподавать дальше, Джон Эверетт Милле сделал множество блестящих иллюстраций к лекциям своего покровителя по архитектуре, Эффи перед врачом и юристом доказала собственную девственность в качестве аргумента, позволяющего подать на развод. За 5 лет брака муж ни разу не согласился на сексуальную близость с ней.
Спустя год Милле и Эффи поженились, а Рёскин назвал новые картины своего бывшего протеже кошмаром и катастрофой.
Большой дом, восемь очаровательных детей, безоблачная семейная жизнь, ежегодный отдых в Шотландии с рыбалкой, золотая медаль на Всемирной выставке в Париже, орден Почетного легиона, еще три важных ордена, почетное членство в художественных академиях чуть ли не по всей Европе, титул баронета (впервые в истории для художника), степень доктора философии в Оксфорде, предложение от галереи Уффици пополнить ее коллекцию автопортретов художников. Милле получил такую мощную и исчерпывающую лавину славы и регалий, что даже в мечтах к нему нечего было добавить.
Пока одни его богемные сверстники галлюцинировали и пытались покончить с собой в опиумном угаре, а другие искали смысла жизни в дальневосточных паломничествах, меняли любовниц и транжирили деньги, Джон Эверетт Милле по не самой привычной в английском обществе лестнице двигался к высшим его ступеням.
При этом современники говорили, что беспрецедентная слава и богатство никак не повлияли ни на очарование его личности, ни на рабочую активность. Сам художник говорил, что ни на один день не переставал писать, да и заказов, от которых невозможно было отказаться, становилось все больше: лорды, герцоги, бароны, их жены и дети хотели портреты кисти знаменитого Милле.
Он скорее всего неумышленно вырабатывает для этих лестных заказов своеобразные шаблоны — поза, выражение лица, одежда из работы в работу повторяются. Современным кураторам приходится нелегко, когда они планируют большие выставки Милле — после зала с ранними прерафаэлитовскими ботанически точными, эротичными и трагичными картинами им приходится направлять зрителя в достаточно скучные и однообразные залы: меланхолические шотландские пейзажи, златокудрые дети и поясные портреты всех британских премьер-министров и лордов в неизменном черном пальто.