«Федюшка, не беги! Снова коленки собьешь, плакать от зеленки будешь. Федюшкаааа!»

Голос мамы звучал так близко, так тепло. Он даже чувствовал ее дыхание у самого уха. И тут Федор открыл глаза. Гарфилд основательно трудился над его ухом. Кот даже причмокивал, покусывая мочку.

— Иди ты, дурила!

Федя смахнул кота с подушки. Ухо так пекло, как будто с него сняли всю кожу. Потрогав ухо, Федор аж застонал.

— Идиот ты редкостный, сколько раз тебе повторять, не трогать мои уши? — возмутился он и запустил в Гарфилда тапком.

— Снова ругаетесь? Мажь уши перцем и ему будет невкусно, — улыбалась Оксана в дверях.

— Давай вставай, я твоих любимых гречневых блинчиков напекла. Гарфилд уже опробовал.

Федя еще раз шикнул на кота и пошел в ванную. Пока умывался все время, слышал материнский голос в голове:

«Федюшка, не беги! Снова коленки собьешь, плакать от зеленки будешь. Федюшкаааа!»

Одна и та же фраза крутилась, как кассета на реверсе. А в солнечном сплетении, что-то екало, булькало, переливалось.

Они с матерью не виделись уже семь лет, как раз со дня свадьбы его с Оксаной. Оксана, вторая жена Федора, как-то сразу не по вкусу пришлась маме.

— Что это за любовь такая, тридцатилетней девочки к пятидесяти пятилетнему мужику? Ты ей в отцы годишься.

Высказывала свое мнение Зоя Марковна после знакомства с Оксаной.

— О чем вы будете разговаривать, она книги хотя бы в руки берет, каких-нибудь авторов знает? А чем ты занимаешься, она понимает? Или собралась только твои деньги считать?

Не унималась она. Видя, что сын ее не слушает, подошла к нему и стала прямо перед ним. Маленькая, сухонькая женщина, едва доходившая сыну до подбородка. Эта вечная гуля из волос на затылке, правда уже очень седая, но такая же густая, юбка — карандаш и блуза с пышным жабо пастельного цвета.

— Ты меня слушаешь, сын?

— Мама, я разберусь с этим сам!

И разобрался, на Оксане женился, счастлив. А с матерью семь лет не виделся, не хотел, только эсэмэс о здоровье и поздравления с праздниками.

Федор оделся и вышел к столу, в животе все так же заходилось и в голове та же кассета на постоянке. Рассказал жене.

— Я давно настаивала пригласить Зою Марковну к нам, пусть она увидит, что мы счастливы по-настоящему, оба.

— В дом мама вряд ли придет. Начну с ресторана, а?

Федор тепло заулыбался. И тут он растерянно посмотрел на жену, аж кружку с кофе чуть не выронил. Федя катастрофически не помнил, что любит мама, рыбу или мясо, в каком ресторане ей понравится. Оксана постаралась успокоить его, сошлись на «Компоте» на Дерибасовской, там типа домашняя кухня.

Мама сразу приняла приглашения, совсем согласилась, ни чего не корректировала. Все так спокойно, как будто и не было этих семи лет холодного непонимания. Федор был даже слегка ошарашен такому ходу событий.

«Вот и ладушки, закажу столик на восемь вечера».

Он решил не думать над развитием событий, углубился в работу.

Мама выглядела так же, ни чего, ни единая деталь в ней не поменялась. Разве, что улыбка какая то растерянная и лопатки еще острее выпирали через блузку.

«Похудела, что ли?»

Подумал мельком тогда Федор.

Как же прошел вечер! Уже на пятой минуте разговора Федюша расслабился и погрузился в детство. Мама напомнила все его смешные детские моменты, а он ей взахлеб рассказывал, какая Оксана классная, как ему с ней повезло. Мама все слушала, подперев голову руками, а глаза влажные такие, счастливые. Привез он ее домой совсем поздно, где-то во втором часу ночи. Долго в прихожей стояли обнявшись. Федя всхлипнул, поцеловал маме руку и заторопился домой.

С Оксаной наревелись вместе и уснули обнявшись. На следующий день попеременно звонили маме на мобильный, она не брал трубку. После работы Федор поехал к ней. На стук вышла соседка и сообщила, что под утро Зою Марковну забрала скорая и увезла на Малиновского в больницу.

Позвонив жене, понесся туда. Оксана приехала на такси через двадцать минут после него. Увидела, как доктор, что-то передал мужу и тихо отошел. Федя читал листок вслух несколько раз и в конце каждый раз повторял одну и ту же фразу, «когда же она успела».

Зоя Марковна умерла час назад от обширного инфаркта, пришла в себя на сорок минут после капельницы, продиктовала записку и спокойно закрыла глаза.

«Федюша, я оплатила такой же столик на вашу годовщину. Будьте и дальше счастливы». Прочитала Оксана на листе и вжалась в мужа.

«Федюшка, не беги! Снова коленки собьешь, плакать от зеленки будешь. Федюшкаааа!»

Все так же звучало в голове Федора.

Автор Екатерина Яковлева
13.09.2020 года