Эта история произошла очень давно. Одесса была еще совсем юной девицей, по ее улицам бегали лошади, запряженные в сверкающие кареты, а Дерибасовскую для красоты устилали свежей соломой.

Январь стоял на редкость теплым, мокроватым, но минуса не было. Эльвира любила прогуливаться ночью по центральным, широким улицам. Толпы нет, никто не пихает, не обругивает, повозки не наезжают, благодать. Царство тишины и спокойствия. Правда нужно было не гавить и прятаться от городовых, иначе на всю ночь в холодную заберут, а там и побить могут.

Родилась Эльвира тоже зимой, только очень снежной и морозной в крестьянской хате. Нет, мама Христя и папа Пилип не были ее родными родителями, но вырастили Элю в любви и заботе. Лет в тринадцать они рассказали ей, что родила её красивая заграничная барыня, родила и умерла, даже не увидев свою дочь. Пара нашла женщину рано утром на дороге, ехала она явно из Киева в Одессу. Лошадь околела, как сугроб лежала на снегу, барыня в бреду стонала на полу повозки. Всю ночь вьюжило, снег шел стеной, как она выжила, это было чудом. Видно из последних сил цеплялась за жизнь, сберегая рождавшуюся дочку.

Нагнувшись над женщиной, Христя сразу поняла, что та беременна и у нее схватки, у самой уже было четверо сыновей. Пилип перерезал поводья и они дотолкали повозку до хаты. Уже в тепле роженица стала, что-то бормотать на непонятном языке, металась по кровати, пока Христя её раздевала. Вдруг замерла, сильно напряглась, лицо стало пунцовым, как спелая вишня, и закричала в натуге, словно паровозной гудок. Христя опрометью нырнула ей под юбку, закричала мужу, что бы бегом нес полотенце и таз с теплой водой. Через минуту она показала всем крошечную девочку, именно крошечную, словно котенок. Христя подняла малышку за ноги и шлепнула по попке, та тоненьким голосочком заплакала. Мать при этих звуках, как-то вся расслабилась и испустила дух. За, кого боролась всю ночь с ненастьем, она спасла, черты её лица разгладились, казалось, даже улыбка появилась на губах.

На шее барыни висел кулон, с одной стороны её портрет, с другой, явно, какая то надпись. Отнесли местному попу, он прочел имя — Эльвира. Ненашенское, чудное, но девочку так и назвали, в память о матери. Есть ли у малышки родственники, они не знали, при женщине не было никаких документов. Так появилась у Христи с Пилипом дочь, Снежная принцесса, называли они её ласково.

Кот обожал гулять по ночной Одессе. Ни тебе этих суетливых людишек, ни чванливых лошадей, вечно норовящих специально наступить ему на хвост. Он, как царь всея мира гордо вышагивал по пустым улицам города. Нужно было только вовремя прятаться от городовых, а то забирали в холодную, а там тот еще контингент собирался.

Уже третью ночь он видел эту девчонку, кривляющуюся у витрины ателье его хозяина.

«Надо бы все же посмотреть, чего это она там выпендривается. Мало ли, что» — подумал кот и потрусил к витрине.

«Господи, какие же они все красивущие. Правда, никогда не двигаются, наверное, так и надо»

Так Эльвира думала каждый раз, когда разглядывала куклы-манекены в окне магазина.

«А платья, все в тоненьких кружавчиках. оборочках, бусинках. Это же сколько материи на них пошло, сколько ниток, с ума сойти можно»

Потом она представляла себя одной из них и начинала чинно вышагивать вдоль витрины, степенно кивать головой и выговаривать, какие то любезности воображаемым прохожим.

Кот сначала присел поодаль и наблюдал за девочкой. Потом решил присоединиться, может так понятнее станет.

Эльвира не сразу заметила компанию. В очередной раз, наклонившись в сторону кукол, в отражении стекла увидела большого рыжего кота. На шее ошейник, значит домашний, что же он тут делает. Кот внимательно смотрел прямо ей в глаза. Эля подняла руку и присела в реверансе, приветствуя его с улыбкой. А кот, кот сделал тоже самое. Эля развернулась и протянула к нему руку, кот к ней лапу. Вот так чудо. Она присела, хотела погладить его, но тот отошел и сел в стороне, наклонил голову и снова пристально уставился ей в глаза.

Было уже совсем поздно, пора и спать. Эльвира пошла в сторону дома, она жила у модистки за Новым рынком. Та обучала Элю швейному делу, а девочка помогала ей по дому.

Эльвире всегда нравилось шить. Сама научилась управляться с иголкой, мастерила кукол в лоскутовых платьицах, потом себе наряды перешивала из старых родительских. Вот мама Христя и решила отдать дочку, когда ей исполнилось шестнадцать, в ученицы родственнице модистке в Одессу.

Девочка пошла домой, кот шел рядом, наверное, все-таки потерялся. Эля решила, что рыжий сегодня переночует у нее, а завтра она найдет его хозяина. Но модистка наотрез отказалась пускать блохастого и захлопнула перед ним дверь. Эльвира поднялась к себе на чердак и выглянула в окно. Рыжий кот так и сидел перед дверью, не уходил.

Какая-то не понятная сила держала его рядом с этой девчонкой. Что-то знакомое, неуловимо родное было в ней. Надо было, где-то пригреться, раз не пустили в дом, ночь все же зимняя.

«Он так замерзнет, и голодный, поди» — думала Эля, тоскливо глядя на кота.

Оделась потеплей, взяла свой козий плед, тихонечко спустилась на кухню, отрезала кусок колбасы и выскользнула на улицу, пока модистка строчила свой срочный заказ. Она поманила кота за собой во двор соседнего дома, там, у двери подъезда был сломан замок. Расположились под лестницей, все не на улице.

«Колбаса, это она хорошо придумала. А чего на пол ложится? Дурочка что ли» — думал кот, жуя угощение, — «Эдак можно все себе простудить».

Эльвира улеглась на один конец пледа, другим стала кутать себя и кота. Тот даже куснул её, что бы высвободиться. Отошел, он явно не понимал, что происходит.

«Ладно, замерзнет, сам под плед залезет» — решила Эля.

Кот все сидел и смотрел на девчонку. А та уже посапывала, уснула видать. Он подошел и аккуратно обнюхал лицо, тёплое и молоком пахнет. Заполз под плед, вжался в её тело и провалился в сон.

Он проснулся первым, дворник уже мел во дворе. Надо будить девочку.

Лицо так пекло, будто оно сгорело под жарким, летним солнцем. Эля открыла глаза и поняла, что это кот старательно её вылизывает своим жестким языком.

— Ладо, ладно уже встаю. Ты же мне всю кожу с лица содрал — возмущалась Эльвира.

В этот раз кот шел первым, девочка за ним. Пришли совсем не далеко, на Софиевскую. Красивые, кованые ворота были открыты, поэтому во двор Эльвира попала без труда. Затем кот вспрыгнул на подоконник и в приоткрытую форточку окна.

«Ну, все вот ты и дома, рыжий котик» — грустновато подумала Эльвира.

Уж очень импонировал ей этот большущий рыжик. Кот исчез за окном. Эля уже поворачивалась уходить, как входная дверь заскрипела и открылась. На пороге стояла маленькая, розовощекая женщина в переднике и улыбалась. Через минуту девочка уже пила горячий чай с вкуснейшими ватрушками.

— Это кто тут соизволил объявиться — раздался мужской голос за занавеской и в кухню вошел его обладатель.

Статный, импозантный мужчина, на носу у него было пенсне. Он нашел взглядом кота.

— Что это значит, Пафнутий? Как понимать твое всенощное отсутствие? — строго возмущался он.

Из большущего котяры Пафнутий превратился в малюсенького котенка, опустил голову, громко замурчал и стал обтираться об ноги хозяина. Тут мужчина заметил гостью.

— Пардон, не приметил сразу Вас, барышня. Клавдия Петровна, отчего же не доложили, кто привел Пафнутия?

— Это скорее он меня привел — заулыбалась Эля.

— Всю ночь меня грел.

— Клавдия Петровна, перенесите завтрак в гостиную, нам там с барышней будет удобнее побеседовать. Меня зовут Эдуард Витольдович. Милостиво прошу за мной.

Вскорости девочка уже рассказывала, как познакомилась с котом и где они провели ночь. В свою очередь хозяин поведал, что он потомственный швейных дел мастер, все лучшие наряды на знатных дамах города его рук произведения. И ателье на Дерибасовской, с чудным окном принадлежит ему. Рассказал, что девочки в витрине не могут двигаться, это всего лишь куклы-манекены.

Все это время Пафнутий лежал на кресле между ними и следил за разговором. Потом перебрался на колени к девочке и стал лапой теребить её кулончик.

— Да интересная у Вас вещица. Покажете поближе?

— Пожалуйста.

И Эльвира стала повествовать о его истории и своем происхождении. По мере рассказа мужчина напрягался все сильнее и сильнее, украшение он сжимал так в кулаке, что ногти впились ему в ладонь. Когда Эля рассказала о надписи внутри кулона, Эдуард Витольдович вскочил и стал ходить вдоль стола, нервно потирая подбородок свободной рукой. По завершению истории, он присел на кресло рядом с девочкой, внимательно взглянул в её глаза, еле дотронулся до руки.

— Я сейчас вернусь.

И вышел на кухню.

Через время оттуда раздался женский вскрик, звон упавшей посуды и громкий плачь. Клавдия Петровна буквально катилась через всю гостиную к Эльвире.

— Деточка моя, деточка. Красавица ты моя ненаглядная.

Она рухнула на кресло рядом с ней и стала обцеловывать её руки, лицо, волосы.

— Господи, воля твоя чудодейственная. Дитятко вернул нам потерянное.

— Что происходит? Что все это значит? Объясните же мне наконец.

Эльвира вскочила, отмахиваясь от причитающей женщины.

Эдуард Витольдович приблизился к ней, раскрыл кулон.

— Это Ваша мама, Эльвира Карловна, моя жена, а я Ваш родной отец.

Тут силы покинули его, он устало опустился на диван.

Потом прошли часы рассказов о семье и, почему её мама оказалась на той дороге. Сколько в тот день, было выплакано слез, наверное за всю оставшуюся жизнь наперед. Вечером Эльвира с отцом сходила к модистке и забрала свои вещи. Та тоже наревелась от их истории.

Весной съездили к маме Христе и папе Пилипу. Эдуард Витольдович кланялся им в пол за счастливую жизнь своей дочери и одарил их весьма внушительной суммой благодарности. Долго сидели, обнявшись у могилы матери. Уехали, пообещав навещать каждый год.

Пафнутий теперь не просто большой рыжий кот, он теперь огромный герой, воссоединивший семью. У него почетное место в гостиной, лучший кусок мяса или рыбы ему, каждое утро его торжественно приветствуют. Когда все засыпают, он тихонечко пробирается в кровать, к Эле, под одеялом вжимается в её тело и тоже засыпает.

Кот больше не гуляет по ночам. Все ночные дела он так мастерски завершил.

Автор Екатерина Яковлева.