Он не стал дожидаться ее появления. Очередное опоздание, очередная ложь, очередная ухмылка в уголках любимых губ. Сколько он может, как юнец с наивными убеждениями, терпеть ее издевательства вовне и извне? Душа итак истерзана в клочья! Боже мой! Сколько раз он проклинал день знакомства с этой ветреной особой по имени Кира. Будь проклята эта минута еще раз-трижды, четырежды! Он-глава крупной фирмы, самодостаточный мужчина, объездивший целый мир, который может позволить себе практически все: ужин в Париже, куда его доставит самолет по первому требованию, любую красотку, будь-то актриса местного варьете или модель глянцевого журнала. Он, владелец рекламного агенства с кучей связей и возможностей, ждет у дешевого кафе (как она лихо его окрутила, приведя сюда!) ее-молоденькую деваху с разбитным взглядом на жизнь и огромными зелеными глазами в нелепом белом спортивном костюме и такими же нелепыми очками в непонятной оправе. В кого он превратился за какие-то пару месяцев? Тряпка! Тряпочка!
Он плюнул на сверкающий от солнца тротуар, затушил дорогую сигарету о к стену кафе и быстрым шагом пошел в сторону парковки. Пошла-ка она туда, откуда пришла! Кира! Художница, черт ее дери! Пусть рисует носорогов и Китай на фоне закатов и рассветов. А с него достаточно. А позвонит опять и снова елейным голоском начнет извиняться-пошлю! Влад зло усмехнулся и сел в дорогой черный автомобиль.
В черном дорогом автомобиле третий час в полусонном состоянии пребывал мужчина тридцати семи лет. Окно было закрыто. Руки его вяло лежали на груди. Телефон оказался разряженным, а из динамиков магнитолы лился мягкой рекою джаз. ЕЕ любимый джаз.
Кира снилась ему часто. Каждую ночь, если быть точным. Нелепая, чудная, рисующая носорогов на фоне закатов Китая. Чудная, какая она чудная. Но он любил ее так, как любят лишь раз.
Дождь начался внезапно. Из почти разряженного телефона елейным голоском Владу ответили: «Прости!».
Он, как мальчишка, выбежав из дорого автомобиля, побежал к ближайшему цветочному магазину, чтобы купить ее любимые ромашки. Вытирая нахлынувшие слезы, он встал, как рыцарь у того же места, у того же самого кафе.
Кира бежала к нему легкой походкой и чмокнув в мокрую то ли от дождя, то ли от слез щеку, снова попросила прощения.
Любовь она такая. На колени ставит всех.
Ольга Тиманова «Любовь для каждого»