Рауль недвижимо сидел в кафе уже больше часа. Официант, знающий его достаточно давно, подносил третью чашку латте, лимон и апельсиновые карамельки. Неуклюжее сочетание… Как, впрочем, и вся жизнь Рауля в последнее время.
Журнал, в котором он работал последние четыре года, больше не радовал. Кому нужны странные заметки о странной жизни странных людей из Китая, Таиланда, Бразилии? Кому нужные его мечты о владение миром, новой квартирой, а главною ЕЮ: скромно-нескромной рыжеволосой пианисткой из мира грез, пошлости, откровенной наглости, черствости, доброты и стяжательства? Рауль, ранее не любивший ТАК истово и сумасшедше, влюбился-истово и сумасшедше. Рыжая нирвана приучила его к латте, лимону и апельсиновым карамелькам. Ее имя, похожее на сотню лучей, играло на губах молодого мужчины молитвой: безудержной, надрывной, просящей. Лиана… Он, ранее никогда непонятый никем, был понят Лианой сразу. Она разделяла его страсть к одиночеству, покупкам очередного диска очередного саксофониста, ветрености и надменности. Они были ПОВЕЛИТЕЛЯМИ мира, постели, латте и апельсиновых карамелек. Рыжеволосая нимфа обожала засыпать на могучей груди своего принца, даря блаженство, которое было сродни наркотикам, запахом садовых роз, милым прищуром заката. Он любил ее так, что головная боль от разлуки, не прекращалась никогда. До тех пор, пока золотая девочка не появлялась в дверном проеме его бежевой квартиры. Они любили бродить босиком по траве, обжигая друг друга поцелуями: зимне-летними, медово-перцовыми. Рауль балдел от упоминания ее имени в трубке раскаленного телефона.
Потом Лиана ушла. Не объясняя ничего. Люблю? Да! Сильно? Очень? Почему? Не знаю. Депрессия, видно, нахлынула лавиной бесчувственной чувствительности.
Рауль знал, что она играла. Игра обещала быть жесткой и суровой. Выживет ли он в разлуке с той, по которой сходил с ума невероятно и глупо? Рауль попытается. Но как объяснить задыхающемуся сердцу, что мужчина в самом расцвете сил погибает без тонкой кожи любимой женщины, запаха волнистых волос, вкуса тонких губ и надменному смеху? Он попытается же!
Кафе оставалось прежним. Латте вкусным, но не родным. Рауль в сотый раз набирал номер телефона любимой. Гудки были. Тишина оглушала смертельно. К ладоням противно липли карамельки.
Рауль ее дождется все равно. Иначе дыхание превратится в пыль, а слово любви в эхо в высоченных горах. Ждать нельзя сдаваться. Запятые расставит время.
Ольга Тиманова «Депрессия номер Ноль или любовь со вкусом карамели»