Вот уходят, допустим, Моцарт и Бах.
Результат — пробоина,
и в неё хоть часами смотри —
не увидишь дна.
А потом она заполняется голосом
Дитера Болена
и творческими исканиями группы «На-На».
Вот уходят, допустим,
Фидий и Микеланджело;
но недолго живёт
потрясение всех основ —
и глядишь: всё на белом свете
опять налажено:
возникают то Церетели, то Глазунов.
И коль скоро уже ни Пушкина нет,
ни Бродского,
то, верность убогим трендам
в душе храня,
интеллигента я представляю себе
неброского,
читающего то Ах Астахову, то меня.