Тихону было три года, когда в доме появился Волчок, маленькая дворняжка, которую хозяева нашли на улице. Для Тихона, важного и порой сурового кота, этот неугомонный комочек шерсти стал настоящей головной болью, но будучи котом воспитанным, Тихон старался не афишировать свей неприязни к новому жителю. Лишь изредка шипел на щенка или попросту лупил его мощной лапой, отгоняя от своей чашки с кормом. А еще кот совершенно не понимал, зачем его хозяева взяли домой такого страшилу, как Волчок.
Это был беспородный пес, у которого к тому же отсутствовал один глаз, изо рта постоянно торчал кончик языка, а шерсть была сваленной и грязной. Конечно, его потом искупали и вытерли насухо красным полотенцем, которое было личным полотенцем Тихона. Этого своенравный чистокровный шотландец не стерпел и с того момента принялся еще сильнее недолюбливать странного уродца. Но Волчок не обращал на это внимания. Он радостно тявкал, только увидев кота и, резво помахивая коротеньким хвостом, бежал к своему соседу, надеясь получить хоть каплю внимания этого гордого животного. Тихон и правда был очень колоритным котом.
Маленькие аккуратные ушки были прижаты к большой голове с пушистыми щеками, серая с серебристым отливом шерстка, внушительные клыки и темно-желтые глаза, внимательно следящие за обстановкой в доме. Но главной гордостью Тихона был его собственный рык. Стоило лишь утробно заворчать, как Волчок, не переставая повизгивать, убегал в другую комнату и еще долго боялся потревожить грозного соседа.
В первый день, после того, как Волчок искупался, принял более подобающий вид и получил от кота по голове за то, что ткнулся носом в Тихонову чашку с кормом, он забился под хозяйский диван, где принялся трусливо дрожать и поскуливать. Тихон мрачно усмехнулся в душе, а потом получил ожидаемый нагоняй от хозяев за то, что так неприветлив с новым членом семьи. Коту это заявление не понравилось, а небольшой веник в руках хозяйки и вовсе превратил Тихона в некое подобие дикого манула. Кот не понимал, за что его ругают, а виной всему считал трусливого уродца.
После этого Тихон демонстративно не замечал Волчка, когда тот соизволил покинуть свое убежище и робко заглянул на кухню в поисках съестного. Чуть позже хозяйка умилялась, наблюдая за тем, как рядом кушает дрожащий от страха щенок и большой шотландский кот с вздыбившейся шерстью. Тихон специально ел молча, даже не смотря в сторону Волчка, а пес отвечал ему тем же.
Лишь глубокой ночью Тихон смог вздохнуть спокойно. Кот свернулся калачиком на любимом кресле и, потянувшись, выпустил из больших лап острые коготки, а затем потрясенно мяукнул, когда Волчок запрыгнул к нему. Если бы не хозяева, которые внимательно следили за реакцией своего кота, Тихон давно бы прогнал надоеду и спокойно уснул. Но было еще что-то необычное в поведении нового жителя. Волчок боялся, но боялся не своего грозного соседа.
Тихо фыркнув, Тихон отвернулся в другую сторону и закрыл глаза, а потом почувствовал, как что-то теплое коснулось его спины. Обернувшись, кот увидел, что щенок, слабо вздрагивая, прижимается к нему боком и, поблескивая единственным глазом, вопросительно смотрит на него, словно ожидая разрешения. Вздохнув, Тихон пристроился поудобнее и сам прижался к Волчку, мысленно удивляясь своему поступку. Щенок не знал, о чем думает его старший товарищ, но кот вспоминал свой первый день в семье, когда ему было страшно, а от незнакомых запахов хотелось чихать и прижаться к боку мамы, где так тепло и уютно. От этих мыслей Тихону стало очень хорошо, и он даже замурчал от удовольствия, а потом уснул. Сладко и нежно, как могут засыпать только кошки.
Так у Тихона и Волчка началась новая жизнь. Поначалу кот долго не мог привыкнуть к маленькой энергичной собаке, которая с радостным тявканьем носилась по дому, гоняя небольшой резиновый мячик, раньше принадлежавший Тихону, а потом, сам того не подозревая, проникся к ушастому соседу симпатией. Тихон понял, что он в доме хозяин и на правах старшего должен заботиться о щенке, который его периодически раздражал.
Ночами Волчок мог громко взвизгивать, когда ему снился плохой сон из прошлой жизни, где жестокие люди повредили ему глаз. Кот, привыкший к спокойному и размеренному сну, удивленно подпрыгивал, а потом долго смотрел на дрожащего щенка, пока в одну из ночей не обнял его крепко сильными лапами. Кто бы мог подумать, но Волчок почти моментально успокоился и крепко засопел, слабо улыбаясь лишь ему одному понятным мыслям. Тихон никогда не видел, как улыбаются собаки, а увидев, заурчал и лишь крепче обнял так непохожего на него соседа.
Иногда Тихону даже приходилось брать вину на себя. Кот не смог бы объяснить кому-то, зачем он это делал. Он просто считал, что должен был это сделать. Воспитание — трудное занятие, и гордый шотландец понял это, как никто другой.
Однажды Волчок разворошил мусорное ведро в поисках вкусной косточки и со страхом ожидал возвращения хозяев. Тихон, как мог, объяснил щенку, что нужно вести себя более подобающе, но Волчок робко скулил, закрывая голову неуклюжими лапками. Знал негодник, что хозяева поругают его. Кот, вздохнув, дождался звуков поворачиваемого в замке ключа, а затем демонстративно улегся рядом с мусором и принялся вяло грызть противную кость, оставшуюся от вчерашнего ужина. Странно, но коту не было больно или обидно, когда хозяйка схватилась за метлу. Он лишь внимательно смотрел за реакцией Волчка, который робко выглядывал из-за угла. Тихон знал, что этот урок мохнатый недотепа запомнит надолго. Так и случилось.
Вечером, когда Тихон укладывался спать на своем кресле, Волчок вновь пришел к нему. Кот вопросительно уставился на соседа, а потом коротко мяукнул от удивления, когда щенок стал легонько лизать его лапы и виновато смотреть на Тихона блестящим черным глазом. Урок усвоен, а значит, все было сделано не зря. И в эту ночь своенравное сердце шотландца буквально сияло от гордости за то, что он сделал.
Шли годы, и Волчок превратился в статную собаку. Даже один глаз и торчащий язык из немного деформированной челюсти, не убавляли его красоты. Тихон же постарел и часами предпочитал лежать в кресле, смотря цветные сны, чем носиться с другом по квартире. Волчок понимал это и, грустно вздохнув, отправлялся по своим собачьим делам или на прогулку с хозяином. Но вечером, когда пес укладывался возле кресла, Тихон приходил к Волчку и, свернувшись калачиком, быстро засыпал, не забыв напоследок обнять одноглазого недотепу своими лапами. Так было всегда.
Однажды Тихон заболел. Старость давала о себе знать. Кот уже не так хорошо видел, долго пережевывал еду, размоченную заранее заботливой хозяйкой, а шерсть его стала редкой и немного колючей. Волчок тревожно гавкал, когда хозяева увезли Тихона к ветеринару, а потом еще долго не отходил от кота, преданно заглядывая в желтые подслеповатые глаза друга. Тихон видел, как волнуется Волчок и, шутя, стукал слабой лапой по морде собаки, а затем, глубоко вздохнув, засыпал вновь. Холод, раньше не так трогавший Тихона, теперь заставлял кота дрожать, пока к креслу не подходил Волчок и, легонько тявкнув, приглашал друга к себе. Пес грел Тихона и без раздумья отдал бы ему все свое тепло, если бы только потребовалось. Кот знал это и гордился своим соседом.
Иногда он прислушивался к разговорам хозяев, которые тревожно смотрели на своего любимца, безвольно лежащего в кресле. Тихон и рад был бы им помочь, но слабость его была сильнее, а сны с каждой ночью становились все глубже и глубже. Кот ласково лизал руку хозяйки, когда та часами сидела рядом с ним, и слабо мурлыкал от удовольствия. Иногда он мяукал, словно обращаясь к Волчку, бессменно дежурившему возле кресла, а пес отвечал ему, тихо скуля от волнения. Волчок замолкал лишь тогда, когда Тихон забывался сном. Тогда пес грустно вздыхал и часами смотрел на кресло, где лежал его друг.
*****
— Дядя Тихон, ты почему не спишь?
— Сплю, Волчок. Сны беспокойные. Старый я уже. Сам-то чего не спишь?
— Страшно мне, дядя Тихон.
— Дурачок, — усмехнулся кот. — Чего ты боишься?
— За тебя боюсь. Ты меня всегда защищал, учил меня, не обижал, — грустно промолвил пес. — Как я без тебя буду?
— Не надо бояться. Во-первых, я никуда не ухожу. Не дождешься. А ты собака. Сильная и здоровая. Разве не помнишь, как я тебя лупил? А сам теперь мне мясо носишь. Самые вкусные части. Я же вижу.
— Все-то ты видишь, дядя Тихон. А я слышу. Слышу, что хозяева говорят.
— И я слышу, Волчок. Не бойся ты так, а то лужу напустишь, — зевнул кот и слабо шлепнул пса по ноге. — Все хорошо же. Это старость, как хозяева говорят. Витамины попью, которыми они меня пичкают и поправлюсь. Странно это все.
— Что именно, дядя Тихон? — пес поднял голову и посмотрел на мурлыкающего кота.
— То, что мы дружим, Волчок. Знаешь, а я же тебя невзлюбил, когда тебя хозяева домой принесли.
— Знаю, — улыбнулся пес. — А потом привязался ко мне. Сколько раз ты меня от веника спасал?
— Много. Всего и не упомнишь.
— Почему ты это делал? Помогал мне, играл со мной, колыбельные пел на ночь.
— Себя вспомнил маленьким. А потом еще одну вещь понял.
— Какую, дядя Тихон?
— Семья мы, Волчок. Я, ты и наши хозяева. А в семье любят друг друга, заботятся и помогают. Даже таким недотепам, как ты.
— Ты обо мне заботился, когда я маленький и слабый был, а теперь я о тебе заботиться буду.
— Полно тебе, Волчок. Зачем тебе старик? — тихо вздохнул кот, а потом, по привычке, обнял друга мягкими лапами.
— Мы семья, как ты сказал. И мой друг, — также тихо ответил пес. — Все же хорошо будет, дядя Тихон?
— Конечно, Волчок. Все будет хорошо, — улыбнулся кот, заводя колыбельную, без которой одноглазый сосед попросту не засыпал. — Спи.
— Спокойной ночи, дядя Тихон.
— Спокойной ночи, Волчок, — произнес кот, смотря в окно. Странно, но Тихон был спокоен. Он знал, что все будет хорошо. Потому что в семье все заботятся друг о друге. Даже кошки и собаки.